«Сейчас встретить „книжного“ Разумихина почти невозможно». Тихон Жизневский — о сериале «Преступление и наказание» и критике зрителей

Сериал «Преступление и наказание» (18+), премьеру которого переносили несколько раз, стал, пожалуй, самой ожидаемой премьерой уходящего года. Наши коллеги из издания «Сноб» поговорили с актером Тихоном Жизневским, сыгравшим Дмитрия Прокофьевича Разумихина, о его герое, реакции зрителей на сериал и жизни в Санкт-Петербурге.

— После просмотра сериала возникает много вопросов. Один из них — какую задачу перед актерами и конкретно перед тобой ставил Мирзоев. Твой Разумихин — он какой?

— Мармеладова, Лужин, Разумихин — это разные стороны личности Раскольникова. Отражаясь в герое Ивана Янковского, они делают его более объемным. В этом трактовка Владимира Мирзоева никак не противоречит оригинальному тексту. Но сериального Разумихина нельзя воспринимать «по-книжному» — как анти-Лужина. Мой персонаж гораздо сложнее.

Если в книге он почти святой и принц на белом коне — человек, который, не краснея, и слова сказать сестре Раскольникова не может, то сериальный Разумихин — большой распутник и повеса. Ему не чужды плотские земные наслаждения: он любит выпить, не прочь провести время с женщинами — любому покажет, где можно сделать и первое, и второе.

При этом на Разумихина всё равно можно положиться. Поэтому Раскольников, зная о минусах своего друга, доверяет ему и спокойно отпускает с ним сестру и мать в «нумера», а по сути — в бордель. То есть даже к такому Разумихину-кутиле у него меньше вопросов, чем к Лужину.

— Разумихин в сериале — рубаха-парень, лучший друг и идеальный «второй пилот».

— Именно! Сейчас встретить «книжного» Разумихина почти невозможно. Ну любит мой Дмитрий Прокофьевич женщин и выпить. При своих слабостях он остается порядочным и хорошим человеком. Перенеся действие в современный Петербург, Мирзоев и героев романа XIX века «осовременил».

— Но при этом они говорят с экрана «на языке оригинала».

— Во время съемок я тоже задавал себе вопрос: а нормально ли будет звучать архаичный и многосложный язык из середины XIX века в современном сеттинге? Но сейчас, когда сериал уже вышел, у меня сомнений не осталось. Просто всё, что происходит на экране, нужно воспринимать как некое зазеркалье — больной бред Раскольникова. Да, ему кажется, что люди говорят с ним на языке Достоевского, но что с него взять — он же в бреду! На мой взгляд, такой прием придал картинке больше объема и театральности, что необычно и интересно.

— Но не всем зрителям понравился такой ход. Да и к сценарию, мягко говоря, у многих появились вопросы.

— Будь это не авторское прочтение Владимира Мирзоева, а сериал, снятый, что называется, по букве романа, всё равно зритель был бы недоволен. Когда берешь в работу тексты Достоевского, Толстого или Булгакова, будь готов к неоднозначным отзывам. Потому что у каждого, кто читал «Преступление и наказание», «Войну и мир» или «Мастера и Маргариту», в воображении рождается свой мир, своя самодостаточная картинка, которая, как правило, идет вразрез с тем, что происходит на экране.

Конечно, кому-то «Преступление» Мирзоева показалось слишком «артовым» и перегруженным сериалом — в нем действительно много перекличек и с другими произведениями Достоевского, и с тем же Данте. Но зрителя, который привык смотреть сериалы и фильмы с линейным сюжетом — а таких проектов сейчас большинство, — перегрузить легко.

Уверен, если не воспринимать этот сериал как «ой, что-то эти умники там накрутили, не буду смотреть», а попытаться понять задумку режиссера, то «Преступление» может понравиться.

— Тебе самому понравилось?

— Мне — да. Как и многие, я знаю текст романа, поэтому не ждал, что сериал зацепит сюжетом. Но меня, как и моих родителей, чьему вкусу я полностью доверяю, очень удивила и заинтриговала картинка. Они сказали, что смотреть «Преступление» «интересно и любопытно».

И дело не во мне, конечно. Если родителям просто не нравится тот или иной проект, они всегда мне об этом скажут. Критика себя ждать не заставит, поверь. О «Преступлении» отец сказал, что будет смотреть сериал дозированно, постепенно разбираясь в задумках режиссера и сценариста. И, конечно, перед этим освежит в памяти тексты Достоевского.

— За что проекту точно можно сказать спасибо, так это за интерес к произведениям Федора Михайловича.

— Конечно. Могу тебе про свое окружение сказать: да, люди пошли и купили бумажные книги, чтобы перечитать роман и с другими произведениями Достоевского познакомиться, если еще не читали. Я и Владимиру Владимировичу (Мирзоеву. — Прим. ред.) говорил, что он сделал большое дело — его сериал просвещает молодую аудиторию. Не в том смысле, что школьники посмотрят «Преступление и наказание» и сразу всё поймут про теорию Раскольникова. Нет. Люди пойдут в книжные и библиотеки. Так и случилось.

— Так как нашу съемку мы делали в Петербурге, у меня была очередная возможность убедиться, что это не мой город. То ли дело Москва. Кстати, по-твоему, можно было бы перенести действие сериала в столицу?

— Да у вас в Москве и так всё происходит, оставьте что-то и нам — жителям Санкт-Петербурга. А если серьезно, то, думаю, в сериале, как и в книге, город играет очень важную роль. Ведь он и в XXI веке местами темный и «вязкий» — идеальная декорация для «Преступления и наказания».

— Герой нашего фотопроекта — человек, которого одиночество, погода и атмосфера Петербурга задавили настолько, что он начал видеть то, чего нет. Хотя, может, и есть… Скажи, а тебя этот город сильно изменил?

— Первые лет пять жизни в Санкт-Петербурге он меня буквально убивал: и физически, и морально. И это притом, что я родом из Калининградской области, где схожий климат (Жизневский родился в Зеленоградске. — Прим. ред.). Со временем, конечно, я привык — 15 лет все-таки уже здесь живу. Тут я женился, родились дети. Но сказать, что мы с этим городом друг друга до конца поняли и приняли, — нет, наверное, это было бы неправильно.

Но сам я человек позитивный, не хандрю и не грущу. Стараюсь, по крайней мере.

— Удивительно, что тебе сейчас удается сохранять такой настрой.

— Знаешь, я и на экран хочу его перенести — мне сейчас очень хочется сыграть какого-нибудь позитивного и светлого персонажа. Чтобы зритель улыбался — уверен, что такой запрос есть. Не зря же стал так популярен в соцсетях блогер, который призывает нас всех чаще улыбаться (бизнесмен Николай Василенко из Ростова-на-Дону, который осенью 2024-го набрал в одной из социальных сетей 1 миллон подписчиков за месяц. — Прим. ред.).

Он вроде простые вещи говорит: «Давайте улыбаться, смотрите, какая хорошая погода за окном — солнышко светит», — а люди цепляются за это. Не хватает сейчас таких светлых и открытых эмоций. В том числе с экрана. Потому что сейчас в основном что снимают и показывают? Драмы, триллеры…

— Тебе нужно сыграть в какой-нибудь киносказке. Благо снимают их сейчас много, да и опыт с Трубадуром в «Бременских музыкантах» есть. Ты, кстати, давно сказки читал?

— Моему старшему двухлетнему ребенку не нужны игрушки — дай только книжку какую-нибудь почитать. Корней Чуковский, Самуил Маршак, Саша Черный, Даниил Хармс — стихи всех этих авторов он знает чуть ли не наизусть. И сказки, конечно, мы с ним регулярно читаем.

Было время, когда чуть ли не месяц подряд он просил читать ему «Ежика в тумане». Лежит, слушает, улыбается, а я прячу мужскую скупую слезу — путь «Ежика» мы с ребенком сейчас понимаем по-разному.

— Да, дети открыты для радости и чуда — для них смысл в этом.

— Понимаешь, это нам, взрослым, нужны смыслы. Мы их для себя придумали. Но нужны ли они на самом деле? Большой вопрос. Я думаю, что каждому взрослому человеку нужно эту «детскость», пусть даже где-то инфантильность, стараться сохранить в себе как можно дольше. А уж нам, актерам, и подавно. Как жить без мечты и не верить в чудеса?

Ранее мы публиковали рецензию на сериал «Преступление и наказание».