Башня на Шаболовке, крыша ГУМа и не только. Самые удивительные памятники архитектуры, которые построил Владимир Шухов

В этом году, 28 августа, исполняется 170 лет со дня рождения Владимира Шухова — легендарного советского инженера и архитектора. Его вклад в развитие отечественной науки поистине огромен, а изобретения опережали время и вывели Россию в авангард мирового научно-технического прогресса. Его называли «русским Леонардо» и «человеком-фабрикой».

В первую очередь Шухов известен как создатель гиперболоидных конструкций и сетчатых оболочек, которые используются в строительстве и сегодня. К юбилею инженера рассказываем о самых значимых проектах Шухова в Москве.

Башня на Шаболовке — одна из ключевых достопримечательностей Москвы и памятник русской архитектуры XX века, внесенный в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Это был экспериментальный проект ажурной башни с сетчатой конструкцией. До Шухова такую архитектурную концепцию еще никто никогда не применял. По задумке, благодаря гиперболоидной форме, башня выглядит легко и устойчиво.

Ее возведение началось в первой половине XIX века, когда вышка на Ходынке перестала справляться с растущим объемом радиограмм и появилась потребность в новой станции, которая смогла бы регулярно передавать сообщения по всему СССР. Строительство проходило во время Гражданской войны — в условиях голода, разрухи, нехватки металла и специалистов. При этом работы шли без строительных лесов, а с помощью специальных деревянных кранов, которые поднимали детали.

Планировалось, что гиперболоид будет на 50 метров выше Эйфелевой башни, чья высота в то время составляла 300 метров. Но железа на воплощение такой задумки не хватило, поэтому в 1922 году в эксплуатацию запустили 160-метровую башню. До появления Останкинской вышки это было самое высокое сооружение в Москве. И оно успешно выполняло свою задачу, передавая мощные радиосигналы, доступные не только в пределах СССР, но и по всему миру.

По чертежам Шухова по всему миру «разбросано» более двухсот таких башен — от Николаева до Гуанчжоу. Первая же такая вышка появилась в 1896 году в Нижнем Новгороде.

Есть интересная легенда, связанная с этим проектом. Говорят, что Шухова вдохновила уборщица, которая поставила цветок на перевернутую плетеную корзину, и последняя выстояла под тяжестью благодаря равномерному распределению массы.

— Однажды прихожу раньше обычного в свой кабинет и вижу: моя ивовая корзинка для бумаг перевернута вверх дном, а на ней стоит довольно тяжелый горшок с фикусом. И так ясно встала передо мной будущая конструкция башни. Уж очень выразительно на этой корзинке было показано образование кривой поверхности из прямых прутков, — вспоминал инженер впоследствии.

К сожалению, о Шуховской башне стали забывать. В 1963 году появилась Останкинская башня, которая впоследствии стала флагманом российского теле- и радиовещания. Шаболовская, в свою очередь, продолжала работать до 2014 года, напоминая о себе переливающейся подсветкой, украшая городской пейзаж своими лучами.

В 2014 году власти Москвы задумались о ее сносе. За годы существования на башне ни разу не провели капитального ремонта. Конструкцию проедала ржавчина, и вышка уже перестала представлять практическую ценность, оставаясь объектом культурного наследия.

К счастью, сноса удалось избежать из-за широкого общественного резонанса и протеста среди инженеров и архитекторов, которые написали письмо на имя президента России Владимира Путина с просьбой сохранить творение Шухова.

В 2019 году глава Мосгорнаследия Алексей Емельянов заявил, что планируется проект реконструкции Шаболовской башни.

— Противоаварийные работы на объекте выполнены. Мы не сомневаемся в том, что оболочка башни простоит еще долго. В ближайшее время планируется выполнить работы по конструкции башни. Дальше мы будем обсуждать с экспертами и общественностью, как с ней поступить. Проект реставрационных работ может быть разработан в 2020 году, — сообщил он.

Однако в 2020 году технического задания так и не появилось.

Сегодня Шуховская башня закрыта для посещения, а ее дальнейшая судьба остается под вопросом. Если реставрацию начнут, возможно, гиперболоид станет музейным объектом, на который будут водить туристические экскурсии.

В конце XIX века Владимир Шухов увлекся созданием металлоконструкций. Одним из первых его начинаний в этом направлении стали стеклянные перекрытия Верхних торговых рядов (сегодня — ГУМ), которые появились в 1893 году.

На Всероссийской художественно-промышленной выставке в 1896 году он, помимо проекта сетчатой башни, представил восемь выставочных павильонов с первыми в мире перекрытиями в виде сетчатых оболочек общей площадью почти 27 тысяч квадратных метров. Четыре павильона — с висячими покрытиями, еще столько же были перекрыты сетчатыми оболочками пролетом 32 метра.

Так же, как и у гиперболоидной башни, конструкция крыши была легкой, похожей на паутину, но при этом остающейся прочной и устойчивой. Задумка Шухова вновь опережала свое время — похожие архитектурные концепции стали появляться лишь спустя почти 50 лет, когда в 1932 году в американском городе Олбани построили элеватор с висячей кровлей.

К сожалению, некоторые исследователи отрицают причастность легендарного ученого к строительству перекрытий Государственного универсального магазина. Мол, то, что Шухов строил крышу ГУМа, — это только городские байки.

— Не знаю, с чем это связано, может, это происки его завистников. Видите ли, Владимира Григорьевича всю жизнь пытались оттеснить с места, которое он занимал по праву, всю жизнь боролись с ним, — пояснил MSK1.RU историк и автор книги «Владимир Шухов. Покоритель пространства» Александр Васькин. — Его сын Сергей рассказывал, какую большую исследовательскую работу проделал отец, тщательно рассчитывал, как будут выглядеть эти арочные фермы ГУМа. Поэтому отрицать причастность Шухова не приходится. О чем можно говорить, если прямые родственники Шухова подтверждают это.

Это был последний вокзал, который построили в царскую эпоху. Зона прибытия поездов спрятана под дебаркадером — стеклянной конструкцией, которая органично вписывается в архитектуру Киевского вокзала и подчеркивает его величественность. Дебаркадер имеет уникальное по своей величине односводчатое остекленное арочное покрытие в виде параболы.

Дебаркадер состоит из 31 арки, из которых при реставрации в начале 2000-х годов как исторический памятник сохранили, к сожалению, только четыре. Узнать их можно по клепкам — так в годы строительства Киевского (тогда Брянского) вокзала соединяли инженерные конструкции. Кроме того, стекла крыши заменили на прозрачный поликарбонат.

Киевский вокзал, построенный в стиле неоклассицизма с элементами ампира, сам по себе напоминает произведение искусства. На платформе прибытия поездов установлены механические часы, рядом с которыми расположились скульптуры мужчин с фонарями.

Над вокзалом работали ведущие деятели искусства — архитекторы Александр Кулагин и Дмитрий Чечулин, художники Игнатий Нивинский и Федор Рерберг, а также скульптор Сергей Алешин и другие. В росписях залов и скульптурах прослеживается связь с Отечественной войной 1812 года, а позднее к знаменам и пушкам тех времен прибавилась символика СССР. Кстати, полностью сохранился пол, облицованный немецкой метлахской плиткой Villeroy&Boch, которая не износилась с 1918 года.

Государственный музей изобразительных искусств (ГМИИ) имени Пушкина — один из самых крупных и значимых российских музеев мирового и европейского искусства. В конце XIX века года Владимир Шухов вместе с архитектором Романом Клейном разрабатывали концепт здания. Ученый проектировал стеклянные своды музея по технологии пространственных плоских ферм. По общей задумке прозрачная кровля должна пропускать солнечные лучи в экспозиционные залы, чтобы посетители глядели на экспонаты при естественном освещении.

— Двухуровневая стеклянная кровля не только давала идеальное музейное освещение сверху, но и была увязана в одну конструкцию с вентиляционными каналами, которые вертикально прошивали здание и подвал. Всё вместе создавало своего рода «климат-контроль» начала века, благодаря которому летом было не жарко, а зимой не холодно, — рассказал старший научный сотрудник Музея изобразительных искусств имени Пушкина Алексей Петухов.

К сожалению, в октябре 1941 года ударная волна от разорвавшегося в соседнем дворе фугаса разрушила стеклянные крыши, и музей стоял под открытым небом в течение двух месяцев. К счастью, крышу удалось восстановить.

— Мосгорисполком созвал комиссию по реставрации крыши, были направлены лучшие инженеры, в том числе военные, которые восстановили перекрытия по чертежам. Бомба не уничтожила крышу полностью, поэтому эту проблему удалось решить очень быстро. Люди такие были, понимаете, — они работали не за страх, а за совесть, — добавляет Александр Васькин.

Красотой Шуховских перекрытий также могут полюбоваться постояльцы гостиницы «Метрополь» в центре Москвы. Ученый разработал несущие конструкции башни, а также ее стеклянный потолок, который состоит из трех слоев.

На фасаде здания виден прозрачный купол, окруженный кремлевскими башнями и стенами Китай-города. Внутри гостиницы расположен полоток, расписанный в стиле модерн, сквозь который струится свет. Наконец, над потолочным сводом установлен еще один слой, который нужен для того, чтобы можно было чистить нижний купол.

— Вы думаете, что, войдя под своды ресторана, увидите небо через прозрачный потолок, а на вас льется поток всех цветов радуги через волшебный фонарь. А всё потому, что в каждом новом проекте Шухов превосходил себя прежнего, — описывает Александр Васькин.

Кроме гостиницы «Метрополь», Шухов также спроектировал крыши для зданий Петровского пассажа и Московского почтамта. А в период развития авангардной архитектуры инженер в сотрудничестве с архитектором Константином Мельниковым разработал большепролетные конструкции перекрытий гаража грузовых машин Моссовета и Бахметьевского гаража.

В 1887 году Московская городская дума выделила деньги на устройство водопровода, на производство геологических и технических изысканий, а также на разработку нового проекта водоснабжения. Проведенный анализ показал, что в Мытищах можно получить порядка 3,5 миллиона ведер воды в сутки.

К проекту привлекли Шухова, который возглавил рабочий процесс, а также инженеров Евгения Кнорре и Константина Лембке. Хорошим подспорьем стали обширные геологические исследования, с помощью которых удалось рассчитать трассу подвода воды к Москве и распределить ее внутри города. План, ко всему прочему, предполагал более 500 мостов на стальной основе.

Здесь снова Шухов проявил себя как новатор, впервые применив метод оптимизации водопроводной сети, учитывающий капиталовложения и затраты на эксплуатацию.

— Оригинальную новизну проекта составляет теория подпочвенных вод и решение общей задачи, служащей основой для расчета наивыгоднейшей сети… Применение этого расчета к проекту Московского водоснабжения сбережет городу сотни тысяч рублей… Этим методом мы опередили западных инженеров, — пояснял инженер.

В последствии проектные разработки Владимира Шухова использовали при создании водопроводных систем в Киеве, Тамбове, Воронеже, Николаеве, Харькове, а также при строительстве железнодорожных станций.

Чтобы описать все изобретения Шухова в одной только Москве, одной статьи не хватит. Решая каждую новую задачу, он постоянно прыгал выше головы. Пожалуй, причиной тому было его неуемное желание понять, как работает мир, найти взаимосвязь между процессами и явлениями, которые, казалось бы, не связаны между собой.

Владимир Шухов не мог остановиться, регулярно брал новые заказы, ставил для себя невыполнимые, на первый взгляд, задачи. Его талант замечали и на Западе. В 1891 году он изобрел процесс крекинга — переработки нефти для получения бензина, смазочных масел и других продуктов меньшей молекулярной массы. Делегация крупной американской нефтяной компании предложила огромные по тем временам деньги за патент, но инженер отказался, ответив, что его устраивает зарплата от советского правительства.

— Я бы сказал, что Владимир Шухов — это целая планета, и о таких людях стоит вспоминать как можно чаще. Список его проектов в одной только Москве очень длинный: заводы, фабрики, котельные, мастерские, резервуары, вокзалы... Он всегда старался предлагать экономичные и удобные способы конструирования. Если изучить Москву начала XX века, там везде можно найти следы Шухова. Это был уникальный человек, — подытоживает Александр Васькин.

Сегодня в Москве на Сретенском бульваре стоит бронзовый памятник Шухову. Даже здесь он выглядит как человек, занятый работой — с линейкой в руках и свернутыми в рулоны чертежами за пазухой. Постамент, на котором возвышается фигура ученого, поражает количеством мелких деталей. Три стороны его усеченной гиперболоидной конструкции украшены вертикальным фризом с рельефами изобретений Шухова, а фоном ко всему — стилизованные чертежи, машинные узлы, книги, чертежные и рабочие инструменты.

Рядом с монументом — четыре стилизованные скамейки, тоже из бронзы. Две из них изображены в форме расколотых бревен с инструментами (наковальней, тисками и молотком), одна изображает античный акведук, а последняя — перевернутую арку моста, колес и шестеренок.

В интервью MSK1.RU правнук знаменитого ученого и его тезка, а также президент фонда «Шуховская башня» Владимир Шухов рассказал, когда в Москве отреставрируют башню на Шаболовке и появится ли в столице музей в честь его прадеда.

— Владимир Федорович, Шуховская башня на Шаболовке стоит уже более ста лет. Это одна из ключевых достопримечательностей столицы. Как вы оцениваете ее состояние на сегодняшний день?

— Состояние Шуховской башни на сегодняшний день не просто вызывает опасения. Всё идет к тому, что мы окончательно ее потеряем. Ее металлоконструкции разрушаются, и с каждым годом ситуация ухудшается в геометрической прогрессии.

В марте 2023 года мы (фонд «Шуховская башня». — Прим. ред.) отправили письмо на имя заместителя председателя Правительства Российской Федерации Татьяны Голиковой по вопросу сохранения башни. Нам ответили, что если разобрать башню и собрать ее с нуля из новых элементов, то получится новодел, который никому, по сути, не нужен. А разбирать башню с последующим воссозданием и сохранением части ее подлинных элементов не получится с учетом ее нынешнего состояния и требований безопасности, установленных нормативами Минстроя России и Ростехнадзора. Поэтому решение о том, что делать с Шуховской башней, до сих пор не принято.

Когда же появится какое-либо решение, надо будет провести конкурс на техническое задание на реставрацию башни, на основании которого выберут исполнителя и будет определена стоимость реставрационных работ. После этого придется искать источники финансирования. На мой взгляд, стоимость реставрации башни к тому моменту составит как минимум 10 миллионов долларов, а может быть, и значительно больше. Как вы понимаете, эта история может затянуться на годы. А башня ждать не будет, она рассыпается дальше, ее никто же не обработал антикоррозийными составами. Если к ней подойти, это всё видно.

Свое решение предлагали другие специалисты, не те, которых привлек владелец объекта — Российская телевизионная и радиовещательная сеть (РТРС). Они говорили, что конструкция башни не рухнет благодаря подпоркам, которые были не так давно установлены внутри самой башни. Соответственно, можно, не спеша, заменять отдельные аутентичные элементы на новые, провести реставрацию по аналогии с реставрацией Эйфелевой башни, только в более ускоренном режиме. Это может потребовать несколько лет, но все-таки есть надежда, что по всем нормативам и требованиям российского и международного законодательства Шуховская башня останется памятником культурного наследия. Потому что во всех остальных случаях она просто исчезнет. Она ведь уже не кричит о помощи — она, как старый и тяжело больной человек, грустно плачет и стонет.

— Около десяти лет назад вы уже говорили, что реставрацию башни нужно проводить как можно скорее. И до сих пор никакого результата.

— Да, к сожалению, это так. Надо сказать, этот вопрос подняли еще в 1974 году, то есть почти 50 лет назад. Центральный научно-исследовательский и проектный институт строительных металлоконструкций имени Мельникова мониторил башню в то время. И уже тогда обратил внимание правительства Москвы и организации владельца башни, что ее состояние оставляет желать лучшего и пора бы провести работы по реконструкции, консервации и тому подобному. Но воз и ныне там.

— Кроме Шаболовской башни, состояние каких объектов, созданных вашим прадедом, вызывает тревогу?

— Тревогу, пожалуй, вызывают все. Например, Пушкинский музей, главное здание которого собирались давно уже закрыть на реставрацию, но работы до сих пор не начаты. А стекла перекрытий уже начали проваливаться. Пока не всё так страшно, но уже в ближайшее время состояние металлоконструкций светопрозрачных перекрытий музея может перейти в аварийное. Важно сохранить крышу музея как объект культурного наследия.

Также непонятно, каким станет здание Московского почтамта на Мясницкой улице (Владимир Григорьевич Шухов также проектировал крышу почтамта. — Прим. ред.). Шуховские перекрытия пытаются реставрировать — но, насколько я знаю, это процентов на 50, а может, и больше, возможно, будет новодел. В таком случае перекрытия главпочтамта перестанут быть объектом культурного наследия.

Сейчас также реконструируют гараж на Новорязанской улице, хотят сделать в нем музей истории московского транспорта. Перекрытия сняли и увезли на восстановление, но пока неясно, что в итоге получится. Надо смотреть.

На мой взгляд, в Москве как-то недооценивают вклад Шухова в развитие города. Может, потому что столица — город сытый, у него всё есть. На самом деле, я бы сказал, что в Москве есть только два по-настоящему уникальных и неповторимых архитектурных объекта. Это Дом Мельникова в Кривоарбатском переулке и Шаболовская башня. Такого больше нигде в мире нет, и мы здесь первые, это именно наш, российский вклад в развитие современных технологий, инженерных и архитектурных решений.

Имена выдающихся ученых, инженеров сейчас должны звучать так же громко, как имена известных артистов, художников, поэтов. Например, в этом году 160- летний юбилей Владимира Вернадского (ученый-естествоиспытатель и общественный деятель. — Прим. ред.) прошел мимо и незаметно.

А если не заострять внимание на заслугах видных ученых и инженеров, то у людей будет меньше тяготения к науке и развитию высоких технологий. Ведь всё это — звенья одной цепи, объясняющей, почему Шуховскую башню в Москве до сих пор не восстановили.

Возвращаясь к вашему вопросу, я бы сказал, что, наверное, практически все творения Шухова в Москве в первозданном виде утрачены. Крыша отеля «Метрополь» сохранила только форму. Киевский вокзал имеет только четыре полностью аутентичные арки Шухова, остальные заменили новыми еще при Юрии Лужкове. Поэтому дебаркадер вокзала считать памятником культурного наследия уже нельзя.

При строительстве перекрытий прадед использовал клепки — это довольно интересный и красивый способ надежного соединения металлоконструкций. Сейчас, что очень обидно, так больше не делают при реставрации памятников культурного наследия, видимо, из соображений экономии и выгоды, хотя технологии есть.

Если у меня сейчас кто-то спросит, что можно посмотреть в Москве из творений Шухова, такое аутентичное, сохранившееся в первозданном виде, то это только башня на Шаболовке. А ее, к сожалению, просто стыдно показывать людям.

Более того, мы могли потерять ее в 2014 году, но снос предотвратили благодаря протесту среди архитекторов и деятелей культуры, которые написали письмо на имя президента России Владимира Путина.

— Как вы считаете, откуда взялись слухи о том, что Шухов, например, не проектировал крышу ГУМа?

— Я не знаю, откуда пошла такая мода, но сейчас действительно появилась целая плеяда так называемых экспертов, которые пытаются отрицать труды Владимира Григорьевича. Отрицают, что он работал над крышами ГУМа и Пушкинского музея, над Главпочтамтом, Бахметьевским гаражом и так далее. Мол, здесь где-то подписи нет, а это вообще слухи и городские легенды, значит, Шухов тут ни при чем.

На самом деле, есть здания, при строительстве которых использовались шуховские технологии. И подрядчиками там выступали другие организации, а не фирма Бари (в 1880 году Александр Бари основал фирму «Строительная контора инженера А. В. Бари». — Прим. ред.), где Шухов был главным инженером. Более того, в архивных источниках, в воспоминаниях архитекторов и других специалистов, с которыми работал Шухов, вклад прадеда тоже подтвержден. Например, архитектор Константин Мельников четко говорил о том, что проекты Бахметьевского гаража он обсуждал и делал вместе с Шуховым.

Возможно, это связано с тем, что многие из этих объектов сложны в реставрации. А если отрицать, что их создавали известные исторические личности, эти здания будет проще заменить новоделами.

— Некоторое время назад вы обсуждали с руководством ГМИИ имени Пушкина перспективы создания в музее на Волхонке отдела инженерного наследия. К чему привели эти переговоры?

— Пока ни к чему, это еще открытый вопрос. Но сейчас я пришел к выводу, что смешивать изобразительное искусство с инженерным не стоит. На базе ГМИИ им. Пушкина стоит организовывать постоянные выставки на эту тему, но самое главное, что нужно сделать, — создать в Москве отдельный музей Шухова, которого пока нет.

У нашего фонда есть для этого и концепция, и экспонаты — реальные артефакты ученого, которые сохранились в семье. Это, например, и мой любимый арифмометр, и зеркало, в котором Владимир Григорьевич делал свои первые автопортреты (или селфи, как сейчас их называют). Уверен, посещаемость была бы очень большая. И стоило бы водить в такой музей школьников, чтобы у тех загорались глаза, чтобы они тоже хотели стать инженерами, как мой прадед.

В Выксе, например, планируют создать парк индустриального наследия «Шухов-парк», у них целый кластер получился. Но в Москве — городе, где Шухов прожил всю жизнь, с которым связан основной этап его творчества, — такого нет. Нужно с правительством Москвы принять какое-то принципиальное решение. Надеюсь, удастся до них достучаться.

И думаю, разместить такой музей стоит в районе Сретенского бульвара, где стоит памятник Владимиру Григорьевичу, либо на улице Шухова.

— Кстати, правда ли, что вы позировали при создании памятника Шухову?

Да. Дело в том, что мы вместе с Салаватом Щербаковым (скульптором, который создавал монумент Владимиру Шухову. — Прим. ред.) вместе ходили в секцию скульптуры во Дворце пионеров на Воробьевых горах. И еще тогда он, зная мою биографию, говорил, мол, надо обязательно слепить памятник твоему прадеду. Это сейчас Салават Щербаков — народный художник, академик, а тогда мы еще детьми были.

Когда подняли вопрос о создании памятника, именно Салавата выбрали в качестве основного автора. И я по старой памяти ему помогал — не только позировал, но и по лесам в перерывах лазил, лепил.

А когда монумент Шухову установили на Сретенском бульваре в 2008 году, у нас был целый шквал звонков и писем. Ученые со всей России и из-за рубежа радовались, что появился наконец в стране памятник инженеру. Ведь это очень сложная и ответственная профессия, которую стоит оценивать по достоинству.