«Всех этих детей можно было спасти». Шесть сирот умерли от голода в петербургском интернате

— Детский дом-интернат — это бесчеловечная форма содержания детей-сирот, — говорит руководитель Центра паллиативной помощи Нюта Федермессер и сравнивает его с тюрьмой.

Поздним вечером 18 апреля общественница опубликовала видеообращение, досмотрев которое до конца тяжело сразу переключиться на что-то другое. В нем Федермессер рассказывает о сиротах с множественными нарушениями здоровья, которые один за другим умирают в петербургском ПНИ № 10 от истощения. Федермессер просит наказать виновных в смерти детей и называет конкретное имя.

Уже сегодня, спустя два дня после публикации общественницы, СК подтвердил смерти шести воспитанников диспансера и заявил, что они погибли из-за ненадлежащего ухода. По данному факту возбуждено уголовное дело, сообщили «Фонтанке» в пресс-службе Следственного комитета.

Нюта Федермессер обратилась к председателю Совета Федерации Валентине Матвиенко, уполномоченной по правам ребенка Марии Львовой-Беловой, чиновникам Министерства труда и Министерства здравоохранения, а также председателю комитета по социальной политике Санкт-Петербурга Елене Фидриковой.

— Неделю назад я просила руководство Санкт-Петербурга обратить внимание на ситуацию в ПНИ № 10, которым руководит Иван Александрович Веревкин, и перечислила имена детей, умерших там за последнее время. Это Ира Кудрявцева, Ксюша Игнатьева, Таня Васильева, Миша Гринёв, Марина Кожемякова, Олег Лёвкин, — говорит Федермессер. — Я сказала тогда, что есть еще один мальчик — Алексей Дельвари, который, если ситуация не будет изменена, станет следующим в этом списке. Вчера, 17 апреля, Лёша Дельвари умер в Александровской больнице в Санкт-Петербурге.

Интернат, рассчитанный на 1000 мест, не впервые попадает в ленты новостей. В 2020 году за три весенних месяца в больницах Петербурга скончались 76 подопечных ПНИ № 10. У 38 умерших был подтвержден коронавирус. Незадолго до этого, в мае 2020 года, стало известно, что коронавирусом заболели почти 500 проживающих в ПНИ № 10.

Волонтеры били тревогу по поводу ситуации в интернате еще 1,5 года назад. Тогда благотворительная организация «Перспективы» обратилась в «Народный фронт» с той же просьбой, что и Нюта Федермессер сейчас. Проблемы те же: интернат недоукомплектован кадрами, не хватает рук для ухода, все дети крайне истощены и у них белковая и энергетическая недостаточность.

— Всех этих детей можно было спасти, — говорит Федермессер. — Но они все умерли. Хотя в Питере есть волонтеры и сотрудники благотворительных организаций, которые могли бы хотя бы на какое-то время заменить недостающий персонал. Но волонтеров в ПНИ не пускают, потому что боятся, что такие истории, как история Леши Дельвари, выползут наружу.

История, по словам директора Центра паллиативной помощи Москвы, следующая. Алексей Дельвари, молодой человек с множественными нарушениями развития, который не может сам попросить о помощи или объяснить, что и где у него болит, попадал в больницу многократно. Во время последней госпитализации представители интерната привезли его в приемный покой Александровской больницы и оставили там одного, без сопровождения.

— Когда медики приемного покоя приняли решение, что для госпитализации нет оснований, отправить его обратно было не с кем, потому что представителей интерната уже не было, — рассказывает Нюта Федермессер. — Он остался в больнице на два дня, подхватил внутрибольничную инфекцию, был переведен в реанимацию. Машина из интерната за ним так и не приехала. И для того, чтобы пустить человека, который мог бы ухаживать за ним и остаться с ним рядом, а таким человеком мог оказаться только волонтер благотворительной организации, мне пришлось звонить председателю комитета по здравоохранению Петербурга Дмитрию Лисовцу.

После того как Лешу выписали в интернат, я снова приехала к (директору ПНИ) Веревкину вместе с (председателем комитета по соцполитике Петербурга) Еленой Фидриковой и мы снова говорили с ним о том, как нарушаются в интернате права детей-сирот, как не хватает там ухаживающих рук, как истощены дети и как Иван Александрович нарушает распоряжение Голиковой, обязывающее интернаты отправлять детей в медицинские организации только при индивидуальном сопровождении. Веревкин в очередной раз обещал всё исправить и говорил: «Как же так?» Тем не менее 17 апреля Леша Дельвари был отправлен без сопровождения в Александровскую больницу в 8 утра и уже в 12 умер. Умер один, как умерли все остальные ребята.

По словам Федермессер, прямо сейчас в 9-й группе ПНИ № 10 находятся еще четверо молодых людей с крайне низкой массой тела, и это опасно для их жизни. И в то же время есть другие примеры — история Саши Житкова, которого после вмешательства «Региона заботы» удалось передать из государственного учреждения в семью — чтобы он хотя бы умер на руках у людей, которым небезразличен. Но мальчик не только не умер, но и набрал вес и даже стал говорить. Возможно, судьба Алексея Дельвари и других молодых людей, умерших в ПНИ № 10, тоже сложилась бы иначе при другом уходе и отношении.

— Разве директор интерната, опекун этих сирот, не виноват в этих смертях? — говорит Нюта Федермессер. — Разве не он должен представлять интересы своих подопечных и бить в набат, если ему не хватает денег, не хватает сотрудников, не хватает оборудования или специализированного питания?

По мнению Федермессер, чтобы исправить ситуацию, необходимо как минимум впустить в интернаты волонтеров, которые готовы ухаживать за проживающими, и установить иные показатели эффективности для директоров-опекунов.

— Сегодня директор считается хорошим, если у него в порядке документы, если он выполнил госзадание, соблюдает дорожную карту по зарплате и если у него всё в порядке с пожарной безопасностью, — говорит Нюта Федермессер. — Оценивать работу директора интерната нужно исходя из того, сколько детей у него обучаются в обычной школе по инклюзивной программе за пределами интерната, по тому, соответствует ли штатное расписание и укомплектованность этого расписания 940-му приказу Минтруда. По тому, сколько детей вернулось в кровную семью, сколько детей находятся не на стационарном обслуживании, а на пятидневке, на дневной форме и посещают просто дневной центр. Сколько родителей он стимулирует забирать детей домой на выходные и на каникулы.

— Это слабенькие ребята, маловесные, с тяжелыми множественными нарушениями, большими проблемами со здоровьем, — говорит Мамонова. — Но когда такие подопечные попадают в другие городские интернаты, там такой критической картины не наблюдается. Ситуация в ПНИ № 10 стала особенно тяжелой в последние 2–3 года, когда мы заметили резкое сокращение персонала в интернате. В ноябре 2018 года мы вместе с директором интерната Иваном Веревкиным и комитетом по социальной политике открывали отделение интенсивного развивающего ухода. Это уникальные отделения, которые открыты только в трех интернатах города, в том числе и в ПНИ № 10. Поначалу там было достаточное количество персонала, воспитателей и педагогов. Но как только изменились обстоятельства — то ли урезали финансирование, то ли поставили условие оптимизации штата, — директор сделал выбор в пользу сокращения персонала.

Сейчас в 9-м отделении ПНИ № 10 проживает 11 подопечных «Перспектив». По словам Светланы Мамоновой, проблема носит системный характер и директор интерната Иван Веревкин в какой-то мере стал ее заложником. Что, однако, не снимает с него, по ее мнению, ответственности.

— В ПНИ № 10 у нас 20 волонтеров, которые приходят на прогулки по выходным, — говорит Мамонова. — Иван Александрович Веревкин открыл им двери. Этот интернат далеко не самый худший в стране. В других регионах, даже ближайших к Петербургу, ситуация может быть и хуже, потому что там может не быть волонтеров. Мало кто из организаций сопровождает самых тяжелых, безречевых ребят, которым нужна особая поддержка, к тому же волонтеров могут просто не пускать в ПНИ. Поэтому обратной связи из других регионов просто нет. Но в ПНИ № 10 были допущены ошибки менеджмента, он не смог выстроить эффективную работу. Да, он шел на диалог, но проблема не решалась. Желание руководства интерната подстраховаться привело к смертям. Проживающих отправляют в больницы при любом ухудшении состояния, чтобы формально, если с ними случится непоправимое, это произошло не на территории ПНИ. А для людей с такими нарушениями здоровья последняя ниточка, за которую они держатся в этой жизни, — знакомая обстановка, запахи, люди. Отсутствие сопровождения до больничного отделения и в самом отделении в этом случае критически важно. Ряд интернатов, например ПНИ № 7, выделяют для таких ребят сопровождение из числа персонала, хотя условия финансирования там такие же, как в ПНИ № 10.

— Безусловно, вина Веревкина как менеджера есть. Но проблема лежит глубже, на системном уровне, — говорит Мамонова. — Интернаты часто жалуются на недостаток финансирования. А чиновники, которые распределяют финансы, никогда не были в ПНИ и не понимают, зачем интернату для взрослых закупать, например, детские колготки. Они не видели этих взрослых, которые в 30 лет могут весить 20 килограммов и выглядеть как четырехлетние дети. Я бы хотела обратиться к вице-губернатору Петербурга Олегу Эргашеву и предложить организовать в городских ПНИ день волонтера для чиновников, с участием комитета финансов и комитета по здравоохранению. Важно не просто наказать одного директора интерната, а системно изменить ситуацию, выяснить, что в других интернатах происходит с такими тяжелыми проживающими.

В комитете по социальной политике Санкт-Петербурга «Фонтанке» сообщили, что по факту видеообращения Нюты Федермессер ведется проверка и до ее завершения комитет воздержится от комментариев. Начала проверку и прокуратура Невского района Санкт-Петербурга.

Директор ПНИ № 10 Иван Веревкин после публикации видеообращения Нюты Федермессер поспешно вернулся в Петербург из отпуска и сообщил:

— Но прокомментировать я ничего не могу при всём желании, идет проверка, в которой задействованы все контрольные органы: Следственный комитет, прокуратура, Роспотребнадзор и Росздравнадзор.

...Хоронить Алексея Дельвари будут волонтеры.

— В заключении о смерти мы, скорее всего, прочитаем «полиорганная недостаточность» или «отек легких». Или «отек мозга». Нигде не будет написано, что у него крайняя степень истощения. Что, несмотря на то что этому парню за 20, на самом деле он маленький ребенок с весом менее 20 килограммов. И что вес его уменьшался ежемесячно с тех пор, как он был переведен из детского интерната во взрослый, — говорит Нюта Федермессер. — Я понимаю, что сейчас стране не до ПНИ и не до сирот. Но именно сейчас, как никогда прежде, важно показать гражданам, что помощь рядом. Ребенок с нарушениями развития может родиться в каждой семье. И в каждой семье ребенок может остаться сиротой. В некоторых интернатах стоимость пребывания одного ребенка составляет 120 тысяч в месяц, в некоторых — больше 200. Не каждый из нас на своего здорового ребенка в обычной полной семье может потратить столько за месяц. А в интернате одна санитарка на 10–15 человек просто физически не успевает накормить, переодеть, поменять памперс, погулять с каждым. Не говоря о том, чтобы просто обнять. Детский дом-интернат — это фантастически жестокая и очень неэффективная, бесчеловечная форма содержания детей-инвалидов и детей-сирот. Она хуже, чем любая тюрьма, потому что, в отличие от заключенных в тюрьмах, эти дети ни в чём не виноваты. Они просто остались одни или родились с множественными нарушениями в не очень благополучных семьях.