«Предпочитаю не засыпать в окопе». Депутат Милонов признался, зачем едет на фронт

После объявления частичной мобилизации четыре депутата Госдумы от «Единой России» попросили отправить их служить «в зону СВО». Среди них — хорошо известный всем петербуржцам Виталий Милонов. Корреспондент «Фонтанки» расспросила уже находящегося в ДНР политика о том, как именно он собирается участвовать в боевых действиях и что про это думают его близкие.

«В российской — нет, в армии ДНР служил»

— Что возьмете с собой в зону боевых действий? Что вообще нужно брать?

— То, что входит в список личных предпочтений и особенностей человека. Наверное, то, что невозможно заменить, — это обувь, которая должна быть удобная и практичная. Одежда есть, всё нормально. Поэтому если люди уезжают сюда добровольцами, то, понятно, они покупают сами себе одежду, но у тех, кого мобилизуют, у них всё есть.

— Может, что-то еще, кроме обуви?

— Обувь есть, но некоторым людям хочется более удобную иметь. Не казенную, а более удобную. Могу сказать, наблюдая здесь по военторгам в ДНР, что мало кто покупает военную форму, у всех всё есть. Может быть, какие-то фишечки: сумки специальные, удобные, индивидуальные.

— Какая у вас военная специальность? В армии вы служили?

— Старший наводчик. В российской — нет, в армии ДНР служил.

— Это когда было?

— Некоторое время назад числился и служил в народной милиции ДНР.

— На местности сможете ориентироваться? С помощью карты, компаса?

— Да я с 14-го года здесь ориентируюсь.

«Тебя всё равно убьют, унеси побольше врагов»

— Давайте несколько гипотетических ситуаций обсудим. Что нужно делать, если остался один из подразделения и боеприпасов нет? Можно поднять руки, чтобы спасти свою жизнь? («Фонтанка» спрашивала об этом у двух авторов поправок в УК о мобилизации, но ответы получила совершенно разные. Можно прочитать их тут и тут. — Прим. ред.) Если представить, что вы в такой ситуации окажетесь, что сделаете?

— А это вопрос личного спасения. Чтоб вы понимали: человек сам для себя делает выбор. Мне очень нравятся слова уважаемого мной Евгения Викторовича Пригожина, что в подразделении, где я часто бываю, ЧВК «Вагнер», все знают, что у них есть заветная граната. Остался один? Тебя всё равно убьют, поэтому уж унеси на тот свет побольше врагов.

— Вы это убеждение разделяете? Понятно, что, пока не окажешься в такой ситуации, не поймешь, но…

— Я вам скажу честно…

— Давайте.

— Ни один человек вам честно на этот вопрос не ответит. Это вопрос, о котором не хочется думать. Наверное, на него можно не ответить, а показать действием тогда, когда это уже случилось. Вопрос личного мужества и того шага. Я видел примеры вагнеровцев, которые именно так шли, видел примеры других людей, не вагнеровцев, которые по-другому себя вели. Здесь сказать что-то заранее — это либо наврать, либо сказать… Слова — это слова, а как оно будет на самом деле, никто вам заранее не скажет.

— С точки зрения православной веры является ли это самоубийством, то есть грехом? Или нет?

— Нет.

— Почему?

— Я уверен, что нет. Потому что ты уничтожаешь не себя, а уничтожаешь с собой врага и душу свою кладешь, чтобы спасти своих братьев и защитить свою землю. Сашку Матросова никто не считает самоубийцей.

— Давайте вот еще что представим: вы заснули в окопе. Просыпаетесь, вокруг никого нет, вас забыли. Что будете делать?

— Я думаю, что это вопрос, который касается личного выбора каждого. Когда я говорю с вами по телефону, я говорю одни слова. Я бы очень хотел, чтобы мои убеждения не разделились с моими делами. Знаете, я предпочитаю в окопе не засыпать, чтобы ничего не случилось.

— Не случайно заснули, у вас время для сна.

— Не спят в окопе, поверьте. Не спи там, где тебя никто не прикрывает.

— Так случилось с петербургским военнопленным Дмитрием Парамошкиным, по его словам.

— Давайте так: это на совести этих людей. Поверьте, я очень много здесь бывал, бываю и сейчас есть. Не готов осуждать или обсуждать эту тему, поскольку не знаю, какая на самом деле была ситуация. Если человек выполняет четко предписания и следует дисциплине, таких ситуаций не возникнет.

«Комиссарская работа — чтобы не стреляли в спину»

— Как ваши близкие отреагировали на ваше желание уйти на фронт?

— Я еще [только] подал заявление. Нахожусь здесь, но оно пока не одобрено. Андрей Анатольевич Турчак работает в этом направлении. Ну, как отреагировали… Узнали об этом из СМИ.

— Ваши близкие узнали об этом из СМИ? Ваша семья?

— Да.

— Вы с ними уже говорили по этому поводу?

— Подтвердил информацию. Да не, всё нормально, они понимают.

— Включая детей? Вы же многодетный отец.

— Мой отец выполнял свой долг, и я хочу быть как мой отец. Тоже выполняю свой долг. Не вижу в этом ничего такого. Это нормально.

— Если заявку одобрят, есть понимание, чем будете там заниматься?

— Понимания нет, есть пожелание. Противотанковая артиллерийская батарея.

— То есть речь идет о непосредственном участии в боевых действиях?

— Конечно! Плюс еще возможна комиссарская работа — это очень важная линия по выявлению всех возможно засланных людей на только что освобожденных территориях. Тоже очень важная работа, здесь нужны навыки общения с людьми: проследить за настроениями людей, чтобы [рядом] не оказалось того, кто будет стрелять в спину.