«Специалистов превратили в безликие штатные единицы». Логопед — о том, к чему привела бюрократия в детских садах

Всё чаще родители детей с особенностями говорят о том, что не получают обещанной помощи в детском саду. Педагог дошкольного образования Надежда Мурманцева, зная ситуацию изнутри, рассказала, с чем это связано и есть ли надежды на улучшение. Публикуем ее колонку.

Я работала логопедом-дефектологом в государственных учреждениях больше 10 лет и еще застала время, когда в садах были логопедические группы, в которых обычно было по 12–15 воспитанников. Вместе с опытными воспитателями и при прямом участии заинтересованных родителей мы работали изо дня в день, тем самым выводя в «норму» даже детей со сложными нарушениями.

На протяжении всего моего стажа один из первых вопросов, который волнует родителей: занимаюсь ли я частной практикой, веду ли индивидуальные занятия вне садика на платной основе. Много лет я, не задумываясь, отвечала, что им не понадобится дополнительное время для занятий. И я даже могла это гарантировать, каждый год подтверждая это результатами своей работы. Но так было раньше. Сейчас система дошкольного образования сильно изменилась. Теперь я стараюсь грустно отмалчиваться.

В 2016 году прошла реформа построения работы государственных образовательных учреждений: в корне изменился подход в оказании помощи в развитии дошкольников. Детские сады и школы с того момента начали объединять в так называемые агломераты, когда разные учреждения подчиняются одному руководству. Это должно было снизить нецелевые управленческие издержки и дать возможность сосредоточится непосредственно на развитии и обучении детей.

А в итоге получилось так, что от этого только стерлось человеческое отношение к специалистам. Управленческая реформа привела к тому, что над обычными педагогами стало только больше начальников и проверяющих, перед которым нужно отчитываться и писать стопки бумажной волокиты. Раньше педагоги подчинялись только директору детского сада, а теперь еще директору комплекса, школы и многим начальникам.

Перестроилась коррекционная работа. Коррекционные группы с блестящими результатами расформировали, а на их месте создали логопункты с большей вместительностью, увеличив с 13–15 человек до 25, и с возможностью платных образовательных услуг. Увеличили прибыльность, увеличили количество детей, и всё бы хорошо, если бы это не перечеркивало результаты системной работы.

В то же время, что и логопункты, в детские сады, да и в школы ворвалась инклюзия, со всеми вытекающими. Я как человек, специализирующийся на работе с такими детьми, изначально была рада такому нововведению, потому что реализация детей с особенностями среди сверстников очень важна для образования и их дальнейшей жизни. Мы возлагали на нее большие надежды и надеялись, что педагогический состав будет дополнен профильными специалистами и подготовлен к специфике нарушений детей с ОВЗ. Тогда я по собственной инициативе получила образование дефектолога.

Но получилось как всегда. Специализированные учреждения для детей с ОВЗ стали повсеместно закрывать. Все эти дети в огромном количестве и с самыми разными нарушениями начали прибывать в обычные детские сады. Новые специалисты, как ожидалось, не появились, а старые схватились за голову, думая, как всем этим детям помочь. Изначально нас учили работать с разными нарушениями, но, когда с университетской скамьи ты не встречал их ни разу, могут возникнуть проблемы. Мы как врачи: окулист в теории знает, по какому принципу работает хирург, но на практике оперировать не может.

Увеличение количества детей в логопункте, отсутствие новых сотрудников, какой-либо подготовки к изменениям, включение в образовательный процесс инклюзии — всё это поставило специалистам невыполнимую задачу. В последние годы на одну меня было записано 36 человек, 15 из которых были со сложными нарушениями. В то время как максимум на одного специалиста может быть назначено только 25 человек — один логопункт.

Ну а теперь простая математика. С каждым ребенком я должна встретиться как минимум 2 раза в неделю, не беря в расчет групповые занятия, хоть их никто не отменял, — это 36 детей по 2 занятия в неделю. Учитывая, что логопеду на ставке оплачивается только 20 часов работы, в неделю мы получаем, что за 20 часов я должна провести 72 занятия. На каждого ребенка у меня есть всего 15 минут. Этого времени крайне мало даже для детей, близких к норме, что уж говорить об особенных детях со сложными нарушениями.

Даже если я работала по 50 часов в неделю, времени всё равно не хватало и проблем меньше не становилось. Всё из-за океана документации, которой с каждой новой волной проверяющих становится всё больше и больше.

Детям точно не нужны регулярные «срезы», сводные таблицы по ним с обязательными цветными графиками для руководства. Им необходимо наше внимание и стопроцентное погружение в работу.

Всё новые и новые проверяющие и начальники закручивали гайки и требовали поминутно расписывать циклограммы рабочего времени, будто боясь, что специалист посидит без дела лишнюю минутку.

Люди, которые пошли в коррекционную сферу, очень любят свою работу и очень хотят помочь всем деткам. Но когда они понимают, что становятся заложниками бюрократической системы, они уходят.

Моя работа в детском саду — это огромный опыт работы из последних сил, на грани, который выжигает простого человека за год, а увлеченного дольше, до конца. Хочется сказать: хватит оптимизаций и отчетности. Инклюзию невозможно оптимизировать и поставить на конвейер.

Совсем недавно мы выкладывали колонку этого специалиста о том, что делать, чтобы ребенок правильно развивался. Кроме того, MSK1.RU недавно объяснял, с чем сталкиваются особенные дети в детском саду, когда их переводят в группу к остальным.