Эта неделя в истории Москвы: первая русская ОПГ, кровавые деньги Тишайшего царя и рождение ВДНХ

Вспоминаем самые интересные исторические события этой недели, связанные с Москвой и москвичами. В эти дни: открытие Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, бесчинства Тушинского вора Лжедмитрия II и его «братков», а также кровавые последствия царской денежной реформы.

«Фейковый» мир с бандитом, 2 августа — 1608

На начало XVII века в России пришлись черные годы хаоса, кровопролития и безвластия. Историческая наука определила эти даты как Смутное время. Сегодня обыватели применяют термин едва ли не к любому периоду политической нестабильности в отечественной истории.

Однако сравнивать любые беспокойные времена с той самой Смутой — явное и даже кощунственное преувеличение. Посудите сами: со смерти последнего Рюриковича, Федора Иоанновича (1598-й) к 1608 году на московском престоле успели смениться три правителя.

Бывшего опричника Бориса Годунова, по всей видимости, отравили политические конкуренты (вероятно, бояре, которых он отодвинул в борьбе за царствование). Его сына — Федора Годунова — умертвили сторонники невесть откуда взявшегося «царевича Димитрия» (якобы младшего сына Ивана Грозного).

Самозваный «царевич» тоже поправил недолго. Москвичи заподозрили его (и небезосновательно) в связи с Речью Посполитой, публично разоблачили и прирезали. Прах зарядили в пушку и пальнули им в сторону Польши. Супругу Лжедмитрия I (так «царевича» запомнила история), полячку Марину Мнишек, сослали в монастырь.

На престол взошел видный боярин Василий Шуйский. Русские города, утомленные описанной чехардой, власть Шуйского не признали. Вместе с Тулой, Путивлем, Черниговом, Астраханью и др. восстали крестьяне, уставшие от бесконечного кровопролития, сопровождавшего политические пертурбации.

В 1608 году под Тулой снова нарисовался «царевич Дмитрий». Нового самозванца поддержали все, кто не был доволен воцарением Шуйского. Не упустили своего и поляки — шляхта (так называли польскую знать) твердо намеревалась «колонизировать» Москву. Тем более что пару лет назад у них это почти получилось: вспоминаем супругу первого самозванца Марину Мнишек.

Лжедмитрий II устроил свою ставку в Тушине. Тогда же и родилось прозвище «Тушинский вор». В войске самозванца хватало авантюристов, наемников, разбойников и просто негодяев, не чуравшихся самого обыкновенного грабежа и убийств ради наживы. Тушинцы вели себя как типичная ОПГ: безжалостно вырезали любых неугодных, разоряли монастыри и насиловали крестьянок.

Россия оказалась расколота на две части. Первая поддерживала Шуйского, сидевшего в Москве. Вторая — «царевича Дмитрия», удерживавшего Тушино.

Мирный договор, о котором мы вспоминаем сегодня, сторонники Шуйского заключили с поляками 2 августа 1608 года. В обмен на то, что Речь Посполитая отзовет своих людей из войска Тушинского вора, московский правитель пообещал выдать Марину Мнишек и нескольких литовских дипломатов.

Естественно, соглашение оказалось «фейком». Выбравшись из монастыря, шляхетка явилась прямиком в лагерь Тушинского вора. Там она признала Лжедмитрия II за своего убитого мужа (как мы помним, Лжедмитрия I), тем самым «подтвердив» права самозванца на престол. Поляки из войска «царевича», разумеется, никуда не ушли.

— Уверяют, что князь Рожинский хотел взять Москву немедленным приступом, на что Лжедмитрий сказал ему: «Если разорите мою столицу, то где же мне царствовать? Если сожжете мою казну, то чем же будет мне наградить вас?» — писал Николай Карамзин. — Самозванец щадил столицу, но не щадил государства, преданного им в жертву ляхам и разбойникам.

Смута в России продлится еще четыре года. За годы хаоса численность крестьян сократилась в четыре раза, размеры пашни — в 20 раз. Государство лишилось владений на западе (Смоленск удалось вернуть только к 1657 году, по Андрусовскому перемирию) и на севере, где «воевать шведа» будут уже при Петре Великом.

Гибель за металл, 4 августа — 1662

Россия не всегда могла похвастаться тем изобилием природных ресурсов, каким располагает сейчас. К середине XVII века на территории государства не было ни золотых, ни серебряных рудников. Драгоценные металлы для чеканки денег ввозили из-за границы.

Война с Речью Посполитой (за тот самый, утраченный в Смутные годы Смоленск) требовала от казны невероятных расходов. Тогда-то смекалистый сподвижник царя Алексея Михайловича окольничий Федор Ртищев предложил чеканить медную монету — того же номинала, что имела серебряная. Шел 1654 год.

Государство откровенно хитрило. Устойчивый номинал медяков «гарантировали» царские указы. Вот только налоги в царскую казну по-прежнему принимали исключительно серебром! Жалование при этом, разумеется, платили медью.

Само собой, ни один московский торговец в здравом уме не соглашался принимать медь по цене серебра. Не помогали ни увещевания, ни аресты. Потребительская способность населения, как бы сказали сейчас, демонстрировала монструозный отрицательный рост, хотя цены, как водится, пытались ограничить новыми царскими указами.

Расцвел черный рынок. За шесть рублей привычным серебром давали около 170 рублей медью. Самыми прибыльными занятиями на этом фоне стали спекуляция и фальшивомонетничество. Недовольство среди людей созревало долгие восемь лет.

К августу 1662-го народ озверел окончательно и решил скооперироваться. Царя, впрочем, никто критиковать и не думал. В учинении дурных реформ обвинили членов Боярской думы и персонально князя Милославского. Молва пришила «реформаторам» ярлыки иностранных агентов, сотрудничающих с Западом (а именно с Речью Посполитой). Правитель, по версии людей, был не при делах и ничего о финансовых нововведениях не знал.

К резиденции царя в Коломенском явилась толпа. Митингующие изложили свои опасения и чаяния в челобитной. Государь пообещал подумать и тщательно разобраться в происходящем (разумеется, обо всех тонкостях реформы Алексей Михайлович был прекрасно осведомлен).

Тем временем из Москвы к Коломенскому подходила уже новая партия протестующих. Те не просто составили челобитную, но с ходу потребовали выдать «изменников» из бояр на расправу. Неслыханное дело: царю даже пригрозили, что в случае чего люди разыщут и прикончат тех бояр сами.

Аккурат к кульминации спора в Коломенское стянулись стрельцы. С митингующими церемониться не стали — над людьми учинили кровавую расправу. Тысячную толпу загнали в реку и перебили.

— Алексей крикнул стрельцам и придворным — и началось повальное избиение безоружных, сопровождавшееся пытками и казнями; массами топили в реке Москве или ссылали семействами в Сибирь на вечное житье, — пишет Василий Ключевский. — В подделке медных денег, как и в мятеже, участвовали люди различных состояний — попы и причетники, монахи, гости, посадские, крестьяне, холопы; к бунту пристали даже солдаты и некоторые офицеры. Современники насчитывали больше 7 тысяч человек, казненных смертью по этому делу, и больше 15 тысяч, наказанных отсечением рук и ног, ссылкой, конфискацией имущества.

По итогам правления Алексей Михайлович получил от историков прозвище Тишайший. Хотя народных бунтов, подобных Медному и Соляному, громыхнувшим в дни его правления, Россия не увидит вплоть до Пугачевского восстания.

Гордость народа-созидателя, 1 августа — 1939

Первого августа 1939 года в Москве торжественно открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Перед десятью тысячами москвичей с торжественной речью выступил глава советского правительства Вячеслав Молотов.

— Это прежде всего выставка колхозов, выставка колхозных побед, в которых мы видим всепобеждающую силу союза рабочих и крестьян под знаменем коммунизма, под знаменем великой партии Ленина — Сталина, — говорил Молотов. — В этом ее коренное отличие от сельскохозяйственной выставки 1923 года, когда в нашей стране господствовало единоличное мелкое крестьянское хозяйство, а колхозы и совхозы были еще совсем слабы и занимали малозаметное место.

Раскинувшиеся в угодьях Останкинского парка грандиозные павильоны должны были стать зримым свидетельством успехов политики коллективизации (отсюда «совхозы и колхозы» в речи Молотова) и индустриализации. На новые, постнэповские рельсы советскую экономику ставили последние десять лет. Советское руководство выстраивало на месте старой аграрной державы державу новую — индустриальную.

Оттого самый большой павильон той выставки — «Механизация». Сооружение напоминало эллинг (ангар для дирижаблей). На нижнем уровне разместили четыре зала. Первый — зал тракторной промышленности, второй — зал сельскохозяйственного машиностроения, третий — зал автомобильной промышленности, четвертый — зал, посвященный применению химии и авиации в сельском хозяйстве.

Помимо «Механизации» на выставке работали свыше 80 объектов. Павильоны «Шелководство», «Садоводство» и пр., павильоны союзных и автономных республик, павильоны отдельных регионов и городов. Над всеми сооружениями работали именитые советские архитекторы.

Следует добавить, что открытие выставки произошло с большим опозданием. Явить москвичам успехи коллективизации решено было еще в 1934 году. Строить начали в 1935-м. В изначальный проект регулярно вносили изменения, поспеть за которыми первый главный архитектор Вячеслав Олтаржевский не мог.

Впрочем, на стройплощадке тогда действительно царил хаос. Планы объектов могли по нескольку раз переделывать прямо по ходу работ. Некоторые павильоны беспощадно сносили едва ли не на стадии готовности (видимо, непосредственно на земле строения выглядели хуже, чем в планах).

В 1937 году (на который изначально задумывалось открытие) Олтаржевского обвинили во вредительстве и отправили в лагеря. Куратора выставки, наркома Михаила Чернова расстреляли в рамках политического Третьего Московского процесса.

Под первым названием выставка проработает до оттепельных времен (с перерывом в военные годы). В 1959 году, в рамках борьбы с «излишествами» в строительстве, объекты решат перестроить. Тогда же локацию переименуют в хорошо знакомую нам ВДНХ СССР.