«Водка с могил и 400 тысяч чаевых». Откровенный рассказ программиста, который пошел работать копателем могил

Недавно мы публиковали колонку бывшего ритуального агента, который рассказал о закулисье похоронного бизнеса. Сегодня мы вновь возвращаемся к этой теме, но на этот раз публикуем рассказ москвича, который занимается рытьем могил и сопровождением похорон.

26-летний Вячеслав П. — молодой программист, который, несмотря на наличие прибыльной работы, из-за психологических проблем, в свое время решил начать подрабатывать в сфере ритуальных услуг. Далее — от первого лица.

У меня есть высшее образование в области информатики и вычислительной техники. Работаю удаленно программистом, а в свободное время рою могилы. Кто-то по выходным смотрит сериалы, валяясь целыми днями на диване, кто-то развлекается в ночных клубах и пьет не просыхая, а я предпочитаю вот такой незатейливый физический труд — у каждого свои заморочки. Как так получилось? Всё просто: я болен.

В старших классах мне диагностировали депрессивное расстройство личности.

— Это у нас семейное, — подбодрила тогда меня, испуганного страшным открытием, бабушка.

Эта навязчивая хандра по молодости вспыхнула и в ней. К сожалению, победить заразу у моей бабушки не получилось — покончила с собой. Случилось это по весне, в пору моей подготовки к первой в жизни сессии. Случившееся выбило меня из колеи, и особого энтузиазма к учебе у меня не возникло.

Немного «отдохнув» в психиатрической клинике с такими же «счастливчиками», как я, мне таки удалось взять себя в руки. Я решил твердо и четко: так просто я не сдамся. Таблетки, психиатр пару раз в месяц и любимое со школьной скамьи программирование — прекрасный микс для сохранения позитива. Но чего-то мне всё равно не хватало.

Перебиваясь подработками, я искал чего-то необычного — что не только принесет мне дополнительный источник дохода, но и интерес. Будучи студентом, подработки SMM-специалистом и репетитором по английскому восполняли этот пробел, ведь мне часто приходилось контактировать с людьми. Когда же я получил заветную корочку, моей основной работой стала моя дипломная профессия.

Устроившись программистом на удаленке, меня поначалу всё устраивало. Но жизнь онлайн сильно била по моему шаткому психическому здоровью. Несмотря на наличие любимой и хорошо оплачиваемой работы, бабушкиной двушки и кучи свободного времени, мне изо дня в день становилось всё тяжелее и тяжелее, ведь отдохнуть дома я не мог, так как это, по сути, было мое рабочее место.

На вакансию землекопа я наткнулся в интернете и из соображений авантюризма решил попробовать себя в этой роли. Как бы странно это ни звучало, но, когда я начал копать могилы, убил сразу двух зайцев: тут и физическая активность присутствует, и мозги, трудясь лопатой, разгрузить от сотен строк можно. Этакий местный «Бойцовский клуб», как у Паланика, только вместо помятых лиц и разбитых кулаков — кровавые мозоли и ноющие спины.

Среди землекопов бытует пословица: «Кто зимой не копал, тот не копал вообще». Полностью с ней согласен. В теплое время года грунт более податливый, рыхлую землю и тягучую глину проще месить, нежели промерзлую почву. Такую сначала нужно обработать ломом, и когда окаменевшая от заморозков земля сковырнется, начинаешь рыть лопатой в привычном темпе. Обычно самый тяжелый отрезок — первые 20–30 сантиметров, затем почва постепенно обмякает. Повезет, если зима будет снежная — под белым покрывалом земля меньше мерзнет.

Такого количества захоронений ни я, ни мои коллеги с большим стажем никогда не видели. В среднем могильщик копает по 2–4 могилы, а мы тогда делали до 10 в сутки. Работы было так много, что нам иногда приходилось оставлять ямы с гробами до конца не зарытыми, чтоб успеть откопать другую яму или зарыть кого-нибудь еще. Погодные условия затрудняли и без того тяжелую задачу.

Дорабатывали мы в основном ночью — закапывали то, что не успели закопать, и вырывали свеженькие ямы для новых «клиентов». Скверное положение с числом умерших усугубляло отсутствие рабочих рук. Кадровые проблемы были решающим фактором в тот момент, так как тел хоть и куча, но с таким объемом работы вполне можно справиться, если иметь больше рабочей силы. Именно по этой причине львиная доля моих коллег в тот момент состояла из пьяниц и наркоманов, подобранных с улицы, и гастарбайтеров. Некоторые из них после смен распивали ворованный с могил алкоголь, закусывая печеньем и конфетами.

Чуть позже, когда нагрузка уменьшилась, невольные землекопы отсеялись, и в наших поредевших «кротовых рядах» остались типичные могильщики: сидевшие ранее мужчины за 40, убежавшие от мобилизации мужики из ДНР и ЛНР примерно того же возраста и молодняк с зудящей по приключениям пятой точкой. Текучка тут распространяется только на последних, а остальным тупо некуда идти — выбор не богатый: стройка, охрана, ритуал.

Однажды диспетчер некорректно отдал приказ нашей бригаде, и мы выкопали могилу не в том месте, где это нужно было сделать. Поняли мы это не сразу. Когда лопата одного из работяг пробила крышку прогнившего деревянного гроба, бригадир забил тревогу. Оказалось, что мы вырыли старую могилу. За ней, судя по всему, никто никогда не ухаживал, потому что заросший холмик без памятника и забора на нормальную могилу был не похож. Таких, кстати, на кладбище много. Естественно, кидать в ту же яму еще один лакированный ящик мы не собирались. Яму мы сразу закопали, а о забытой всеми могиле сильно не заморачивались.

Хотя иногда мы все же перезахораниваем тела на месте старых могил. 15 лет – минимальный срок для завершения процедуры минерализации, поэтому эту махинацию проводят обычно через 15-30 лет. Гроб за это время полностью сгнивает, а от человека остаются только косточки. Куда потом денутся останки, зависит от могильщика. Кто-то может кинуть их в маленькую яму ради приличия, кто-то в помойку.

Или вот, например, как-то раз нам пришлось закопать парочку могил, которые вырыл пьяный бомж. Выпив весь оставленный ранее кем-то из родственников алкоголь, мужик решил заземлиться между двумя холмиками на бедненьком участке. Чтоб было теплее, товарищ сковырнул землю с обоих своих соседей и навалил на себя. Утром его нашел охранник и сдал в полицию, ну а мы замели следы этого нелепого преступления.

Отработал землекопом я почти полгода, после чего был вынужден сделать временную паузу. Рано или поздно это происходит со всеми могильщиками — я сорвал спину. Отлежавшись дома какое-то время, я решил пойти подрабатывать в бригаду сопровождения. Там и нагрузка меньше, и в целом работа проще: пафосно стоишь с каменным выражением лица и молчишь в тряпочку, пока родственники рядом, а когда их нет — делаешь что хочешь. Собственно, всё, что требуется от сотрудников бригады, — занести гроб в морг, вынести его из морга и отвезти на кладбище. В остальное время бездельничаешь.

Смена длится часов 5–6, за всё это время гроб несешь минут пять. Сотрудники бригады, как и могильщики, получают смехотворные суммы. Но по соотношению зарплаты и вложенного труда работа в бригаде сопровождения лучше.

Если ваша внешность удовлетворяет начальство, можно пойти в так называемую элиту. Переодеваешься в более солидный костюм, цепляешь аналогичную повязку на руку и делаешь то же самое. Никаких отличий. Забавно, что для работы в элите необходимо пройти платные курсы, на которых ничего не происходит, ведь ничему новому они не научат.

Средняя зарплата сотрудников элиты в Москве — 50 000–70 000 рублей в месяц. Больше половины суммы — доход с чаевых. Соответственно, чем дороже заказ, тем больше вероятность напороться на «щедрое горе».

Но такие заказы — редкость, и попасть на них, не являясь чьим-то родственником или другом, практически невозможно.

Впрочем, на стандартных заказах тоже реально заработать. За месяц работы можно спокойно иметь 30 000–40 000 рублей. Всё зависит от бригадира, выбирающего для вашей группы заказ. Но и в этом есть свои нюансы. Не секрет, что Москва немного отличается от остальной России по уровню жизни. Это отражается и в похоронном бизнесе. В столице с предоставлением ритуальных услуг дела обстоят нормально, но стоит выехать чуть дальше Подмосковья, как тут же начинается цирк.

На одном из загородных заказов выехали мы в морг. Оставили там гроб и ушли ждать выдачи. Спустя пару минут к нам подошла медсестра и сказала:

— Ребята, у нас мужчин-санитаров нет. Поможете жмуров перетащить?

Переглянувшись, мы согласились и пошли за ней. Никаких перчаток в морге не было, как и дополнительной одежды. Так что пришлось голыми руками раскладывать по местам тела разной степени свежести. К несчастью, мне попался один утопленник. После мы попросили у санитарки моющее средство, чтоб избавиться от зловония. Благо в этом морге хоть что-то было и руки мы помыли. Тяжело подобное представить в Москве. За год работы ни разу не натыкался там на подобное.

В итоге проработал в бригаде я до 2021 года. После чего взял перерыв до весны этого года, когда вновь вернулся рыть могилы. Касательно работы в целом, в 2023-м стало легче. Сейчас мы трудимся в нормальном режиме, нагрузка стандартная. Ничего необычного нет, только военных стали чаще хоронить. Раз в неделю-две обязательно закапываем бывших офицеров под выстрелы в небо — прощальный салют.

Работа в ритуальном бизнесе — дело неблагодарное, если вы в этом бизнесе не из-за каких-либо проблем с головой. Да, в качестве подработки или временного трудоустройства — вещь интересная и, что самое главное, прибыльная. Можно, особо не включая голову, накопить на что-то. Но рассматривать подобную сферу как что-то постоянное, при условии, что вы не обладаете запредельным цинизмом, не стоит.

Профдеформация тут — обычное дело. В окопах не бывает атеистов, а в ритуальном бизнесе — суеверных. Захоронив множество самых разных людей и животных от мала до велика, бояться пробегающей дорогу черной кошки как-то странно.

Смерть — такой же повседневный и естественный процесс, как, например, рождение. Сопровождающие, несмотря на всё их бессмыслие, могут быть важны для тех, кто остается жить, чтобы достойно прощаться со своим близким.

Оглядываясь назад, понимаю, что несмотря на все проблемы, принятое мной решение вступить на территорию похоронных дел было верным. Эта подработка помогла принять мне смерть бабушки. Я испытывал чувство удовлетворенности оттого, что помогал людям в их горе. Мне это действительно нравилось.