«Главное — не использовать "жмур" и "труп"». Ритуальный агент — о закулисье организации прощания в Москве и «черных похоронщиках»

Смерть неизбежна, и каждый из нас рано или поздно сталкивается с необходимостью организовать похороны близкого человека или подумать о своей собственной последней воле. Сделать это качественно — вещь не самая простая и под силу не каждому. Однако есть люди, чья профессия напрямую связана с этим процессом.

31-летний Григорий М. (имя изменено по его просьбе) на протяжении нескольких лет работал агентом в одном из ритуальных агентств Москвы. В своей колонке он рассказал, как устроен этот бизнес, по каким схемам работают «черные ритуальщики» и что делать, чтобы не стать их жертвой.

В этой нетривиальной сфере бизнеса я проработал порядка шести лет. Начинал я с позиции сотрудника бригады сопровождения похорон, прыгая из организации в организацию. В итоге вырос до ритуального агента. Но должность агента мне довольно быстро стала несимпатична из-за того, что постоянно приходилось прилипать к людям и изо всех сил навязывать им свои услуги, чего в бригаде делать не было никакого смысла. Впрочем, деньги мне были нужны, так что ничего другого не оставалось.

И вторых, как показывает практика, всегда больше. Ведь первые просто не выживают в нашем деле. Чем больше стоимость итогового заказа, тем больше зарплата агента, поэтому без особого умения, позволяющего набить ценник, много не заработаешь.

Хочется также добавить, что раскручивать при определенных обстоятельствах могут не только клиентов, но и собственный персонал. Так как работа в большинстве своем не сказать, что прямо официальная, то размер штрафа, зафиксированный в правилах организации, меняется в соответствии с настроением директора. Если, например, опоздать на одно и то же время в разные дни, при учете, что стоимость заказа не меняется, можно получить совершенно разную сумму вычета из зарплаты.

Эта обстановка бурлящего серпентария стимулирует прогрессирующий с годами голод по кошелькам. Справедливости ради стоит сказать, что далеко не все компании такие. Встречаются и профессиональные команды.

Поэтому стать «черным ритуальщиком» может почти каждый, у кого напрочь отсутствуют какие-либо моральные границы и в ком жадно пульсирует предпринимательская жилка. Добавим сюда тот факт, что абсолютно всё можно купить, если уметь договариваться. Тем более что в век цифровых технологий можно получить доступ чуть ли не к любой информации, в том числе и к данным о смерти человека.

Эти данные получают сотрудники скорой помощи и полиции. Недобросовестная часть этих работников передает информацию ритуальным службам за дополнительную плату. «Черные агенты» тут же либо выезжают по домашнему адресу «жертвы», чтобы продать свои услуги по завышенной цене, либо навязывают их по телефону. В свою очередь, для продвижения своих «агентств» и последующего захвата рынка некоторые полицейские и медработники могут намеренно дезинформировать родственников покойного, дабы убедить их в правильности сделанного выбора.

В морге, где делают вскрытие и подготовку тела к похоронам, тоже часто предлагают ритуальные услуги. При первом посещении сотрудники за некоторый процент могут порекомендовать семье умершего обратиться в «проверенное» ритуальное бюро для заказа гроба и других похоронных аксессуаров. Это якобы поможет избежать дурных агентств и сэкономить деньги на похоронах. Поэтому родственникам нужно всегда быть начеку и, несмотря ни на что, не доверять внезапным гостям, даже если удалось миновать все эти препятствия.

Стоит учитывать, что агенты получают процент с каждой сделки, значит, они заинтересованы в увеличении итоговой стоимости заказа. Чтобы больше заработать, некоторые сотрудники принуждают ставить галочки в нужных местах, либо выдумывают собственные схемы раскрутки. Бывает такое, что в бригаде сопровождения гораздо больше людей, чем ручек у гроба. Не всегда это связано с весом тела. Иногда клиентам предлагается сэкономить на количестве ручек, чтобы показать своё сопереживание, но при этом каким-то магическим образом увеличивается число сотрудников бригады сопровождения, что влечет за собой подорожание заказа.

Равно как и водители. Львиная же доля денег с заказа распределяется между бюро и агентом в пользу первых. Еще могут порекомендовать знакомого священника, который, грациозно отмахав кадилом, прочтет молитву по тем или иным причинам лучше, чем любой другой бородач в рясе. Главное — правильно преподнести нужного человека.

Временами подобные процедуры могут стоить больших денег, а некоторым батюшкам еще и чаевые предлагают, и далеко не каждый из них отказывается. Далее эти чаевые, естественно, делятся между агентом и правильным батюшкой.

В последнее время «черных ритуальщиков», к счастью, становится всё меньше. И организаций, поддерживающих подобное, не сказать, что много. Но важно помнить, что ритуальные услуги должны быть предоставлены в соответствии с законом и не должны быть навязаны или навязчивыми. Если у родственников есть сомнения или вопросы, они могут обратиться за консультацией к юристу или в организацию защиты прав потребителей.

Но потратиться всё же придется при любом раскладе. Если мы рассматриваем кремацию, то с учетом всех необходимых предметов и услуг у вас по минимуму выйдет ориентировочно 40 000 рублей. Если же вы хотите устроить захоронение в могилу, то вам придется потратить около 65 000 рублей. Правда, все названные суммы лишь примерные. Какие-то переменные могут поменяться, и тогда названные мной суммы могут как увеличиться, так и уменьшится. Средняя стоимость кремации в Москве в данный момент варьируется в районе 55 000–85 000 рублей, а захоронений — в районе 75 000–100 000 рублей.

Истории, касающиеся работы «черных ритуальных агентов», которые я слышал, меня малость ошарашили. В некоторых не особо богатых регионах нашей необъятной время от времени в прошлом разыгрывались какие-то до жути абсурдные сцены, когда в неудачных попытках договориться с шокированными родственниками только что умершего человека внезапно появившиеся до приезда скорой ритуальные агенты буквально воровали тело с целью получить денег за последующие похоронные процедуры.

Еще периодически натыкаемся на фанатично религиозных родственников, чье поведение лично у меня не вызывает положительных эмоций. Мне не очень нравится, когда маленьких детей принуждают целовать усопших. Думаю, это может не самым лучшим образом отразится на их психике. Или безответственность некоторых водителей специализированных микроавтобусов, которые заблаговременно не закрепляли гробы, из-за чего они во время поездки буквально летали по всему салону в такт кочкам. Такое мало кого оставит безразличным. Это всё настолько ужасно, что смешно…

К слову, об эмоциях. Любые проявления чувств по регламенту агентам лучше не демонстрировать. Я научился справляться с собой, но во времена работы в качестве сотрудника бригады сопровождения было нелегко.

Когда несешь маленький гробик вдоль унылых крестов, спрятанных за крохотными ржавыми заборчиками, под надзором пустых взглядов потерянных родителей в первую неделю работы чувства заглушить крайне трудно.

Но вовсе не слезы были и остаются главной проблемой. Как бы это ни звучало, но самое трудное — не смеяться. Не подумайте только, что мы тут все отбитые, это не так. Безусловно, большинство сотрудников осознают, что случившееся — горе для семьи и близких и подобное неуважение как минимум аморально. Однако, если просто осознаешь горе, но не переживаешь его сам, пропуская через сердце, тяжело перманентно сохранять непоколебимость.

Особенность работы такова, что обстоятельства, окружающие вас, максимально грустные, но действительность, в которой всё это происходит, абсурдна.

Вот, например, выехали мы на один заказ. Назначена была кремация. Приняли тело в морге и отвезли к крематорию, возле которого стали ждать своей очереди после записи. Здание крематория тогда находилось на реконструкции — десятки граждан из ближнего зарубежья без устали что-то красили, носили, забивали, сверлили и так далее. Все эти процессы сопровождались неугомонными криками на их родном языке. Так как на улице шел легкий дождик, мы вместе с родственниками приняли решение остаться наблюдать за всей этой стройкой в машине.

И вот представьте себе такую картину: снаружи строительная пыль, шум, крики, неразбериха, внутри заплаканные родственники, сосновый гроб, молчаливая бригада сопровождения и еще зеленый агент в лице меня. В какой-то момент один из работников стройки нечаянно уронил банку краски с крыши крематория. Банка рухнула на биотуалет, стоящий в паре метров от нашей машины, и раскуроченной стороной на какое-то время присосалась к его крыше, понемногу выплевывая на нее краску.

Чуть погодя из сортира высунулась голова разъяренного строителя. Что-то крикнув маляру-недотепе на своем языке, он вышел из туалета со слегка спущенными штанами и, подняв руку вверх, начал недовольно махать кулаком. Именно в этот момент несчастному строителю на голову упала та самая банка, что всё это время, как оказалось, медленно сползала с крыши туалета. Лицезрев подобное шоу, честно говоря, тяжело держать каменное лицо, ведь если этого не сделать, то от родственников прилетит справедливое замечание, влекущее за собой огромный штраф от организации.

И уж поверьте, похожих ситуаций в работе у нас уйма. Конкретно эта история лично для меня и моих коллег кончилось нормально — нам удалось сохранить самообладание, но, к сожалению, это не всегда получается. Эмоции обязательно возьмут верх над вами, и неважно, отрицательные они или положительные, ведь человек — существо социальное. Необходимо научиться их откладывать на потом. Так проще работать. Но накапливать их не стоит — это вредно. Нужно уметь выпустить пар правильно — так, чтоб это никого не обидело.

В общении с траурными клиентами всегда бывает непросто. Тем не менее работать как-то надо. Речевая культура, как ни крути, в ритуальном бизнесе является важным аспектом профессионализма. Любой нормальный похоронщик должен говорить ясно, четко и уважительно, используя профессиональные термины и избегая ненужных подробностей.

Кстати, порой за нашими услугами обращаются и повторно. После качественно организованных похорон одного из супругов к нам вновь могут обратиться их дети или внуки с аналогичными просьбами.

В свой самый первый день в должности ритуального агента я хоронил пожилую женщину, которую в последний путь провожали муж и единственная дочь. Они все носили одну фамилию, которая после этого случая въелась мне в память на долгое время. Это было лето, дождливый день, типичный заказ: морг, храм, отпевание, крематорий. Смена, в течение которой я большую часть времени разговаривал с мужем этой женщины, прошла гладко. Однако через три недели я вновь столкнулся с этой фамилией. Я знал, что это повторный заказ, знал кто мой клиент, но почему-то, приехав в тот же самый морг, я на мгновение окаменел, когда увидел знакомые физиономии

А его опустошенная и опухшая от слез дочь стояла рядом с опертой к облезлой стене морга крышкой, ожидая моих дальнейших распоряжений.

В таких ситуациях особенно важно уметь правильно преподносить информацию, чтобы не усугублять ситуацию. Самое главное — самому не впасть в состояние грусти, иначе грамотно отработать будет невозможно.

В итоге, чтоб не притупить остатки чувств и не потеряться, я решил сменить род деятельности. Нет, сил, чтоб и дальше выполнять свои непосредственные рабочие обязанности, у меня полно. Вот только хочется реализовать себя, потратив эти силы в чём-то другом, так как желаемый ориентир и, что намного важнее, способность созерцать, я уже получил. То есть своего, работая тут, я добился, пора идти дальше. Нельзя оставаться на одном и том же этапе.

Из положительных качеств, которыми снабдила меня эта работа, я бы назвал стойкость.

Из отрицательных же качеств — лицемерие. Во мне его хоть отбавляй. Мы хороним абсолютно разных людей, но цены одинаковые для всех. Не раз замечал: чем человек богаче, тем скупее. Бедные люди с большей вероятностью не будут жалеть ни копейки на похороны, даже если сами еле-еле сводят концы с концами. Такие и чаевые чаще дают.

Однако есть и другая категория людей — очень богатые. Благодаря таким чудо-заказам можно долгое время не работать вообще. С годами работы в сфере ритуальных услуг я натренировал свой глаз на распознание этих трех категорий граждан. Сейчас тяжело от этого оценочного взора избавиться, он включается как-то сам по себе.

Еще бывает, что на автомате оцениваешь параметры тела случайных прохожих. Видя полных высоких людей, сразу начинаешь думать: «Как же тяжело потом будет его или ее нести…» Отношение к смерти тоже поменялось под влиянием работы, что очевидно. Насмотревшись на горе разной степени искренности, прочувствовав каждую ноту в аромате «подснежников» (так на профессиональном сленге называют трупы людей, умерших зимой, но по тем или иным причинам обнаруженных, лишь когда растаял снег) и хорошенько поразмыслив над пережитым, напрашивается вывод о том, что какой-то ценности в безжизненной оболочке в глобальном смысле нет и быть не может. И нет в этом ничего плохого, и хорошего нет — это факт.

После захоронения тело просто гниет в коробке, в которую это тело праздно запихнули, а после кремации останки конкретного человека просто существуют где-то, куда их денет кто-нибудь из близких. Правда, неизвестно, насколько та или иная урна с прахом принадлежит конкретному человеку — всё зависит от ответственности сотрудников крематория.

Короче, участь собственного организма после смерти теперь меня не сильно волнует. Так или иначе, это ни в коем случае не обесценивает мое существование — работая со смертью, учишься ценить жизнь. Речь лишь о естественных процессах и о том, что есть что-то поважнее тела. Это я о памяти.