«Дети рисуют разрушенные дома и летающие снаряды»: психологи — о чувстве вины и страхе украинских беженцев

При переезде в Россию у украинских беженцев остается масса проблем с получением юридической и материальной помощи, поиском жилья и работы. Люди, бежавшие от боевых действий, сталкиваются и с психологическими трудностями, хотя об этом говорят меньше. Психологическая травма сильно влияет на их адаптацию после приезда в Россию.

MSK1 узнал у психологов, зачем беженцы приходят за помощью, почему они испытывают чувство вины, а их дети рисуют летящие снаряды.

Зачем беженцам психотерапия?

Пережившие военные действия часто получают посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), при котором человек прокручивает воспоминания о травматичном событии снова и снова. Если человек испытывал замкнутость, тревожность или отчужденность — все эти чувства усиливаются после травматичного события.

Например, в исследовании 2014 года у 38,5% (59 из 153) украинцев, бежавших от боевых действий, было выявлено посттравматическое стрессовое расстройство. При ПТСР человек испытывает сильный страх, ужас и испуг. Все это может повлечь трудности на работе и в социуме, а также проблемы физического здоровья.

У пятой части беженцев также выявили расстройство адаптации. У людей с таким диагнозом уровень самоубийств в 12 раз выше. Часто такие люди испытывают симптомы депрессии, такие как плаксивость, чувство безнадежности, потеря интереса к работе и другим занятиям.

Российские психологи после 24 февраля создают чаты для бесплатной помощи беженцам. Например, в телеграм-чате «Беженцы Москва и МО» создали группу «Арт-терапия», где беженцы участвуют в онлайн-встречах с психологом.

— Задача встреч — через арт-терапию сделать так, чтобы вас потихоньку начало отпускать. Чтобы вы могли спать спокойно, строить планы, не мониторить новости 24/7, — так ведущая терапевтической группы для беженцев Юлия Матвеева приглашает участников прийти на онлайн-встречу. — Для этого есть только один путь — прикоснуться к тем чувствам, которые вы переживаете. Рисовать их легче, чем про них говорить прямо. Вот и будем рисовать, лепить и прочее, — пишет она.

В группе состоят 50 человек, но на встречи, по словам Юлии, приходят единицы. Кто-то говорит, что время неудобное, но у арт-терапевта другие предположения. «Люди не в ресурсе, или у них нет понимания, что это поможет. Нужны какие-то силы, чтобы дойти даже до онлайн-группы и принять помощь. Желание есть — люди вступили в группу, а до занятий не доходят», — объясняет Юлия.

Психотерапевт Александр Голобородов считает, что это зависит от отношения к психологам, предыдущего опыта и насколько человек в данный момент занят решением других вопросов. «Бывает, тревога настолько сильна, что клиент не стоит на ногах. Но он знает, что это необязательно терпеть, и обращается за [психологической] помощью. А бывает, человека трясет в прямом смысле, а он не обращается, потому что думает, что справится сам», — приводит пример специалист.

Еще Юлия предполагает, что беженцы в России находятся в непростом положении — не все готовы делиться чем-то уязвимым для себя с российским психологом. Это тоже может мешать им принять психологическую помощь. «Потому что когда ты приходишь на группу, надо быть откровенным, чтобы в этом был какой-то смысл», — поясняет Юлия. Александр Голобородов в разговоре с MSK1 вспомнил только два случая, когда украинские беженцы отказывались от помощи российского психолога, предложенной организацией Psy.World.Help, где он волонтерит с апреля.

В итоге группа Юлии в июле закрылась. По словам арт-терапевта, ее коллеги собираются организовать новую группу парной терапии для беженцев.

Арт-терапия для детей беженцев

Сначала арт-терапевт Надежда Гончарова встречала и кормила беженцев на границе в Ростовской области, а потом вместе с другими волонтерами они организовали группу помощи беженцам в Telegram. Надежда стала применять свои навыки и вести арт-терапию для детей беженцев.

Вот как она объяснила MSK1.RU, зачем детям нужна терапия: «После пережитых событий у них часто бывают неконтролируемые эмоции или, наоборот, глубоко затихшие в теле». Цель арт-терапии для детей беженцев — помочь им пережить стресс, чтобы в дальнейшем это не привело к нереализации или замыканию в себе, а также глубоким психическим заболеваниям, например, депрессии.

«Терапия — это мост, который делает видимым скрытое, что зачастую управляет нами. Чтобы вышло наружу то, что глубоко сидит. Задачи арт-терапевтических занятий: увидеть и выразить свои чувства и эмоции, принять проблему, узнать свои сильные стороны», — говорит арт-терапевт.

По словам Надежды, рисование или лепка помогает детям не только выразить эмоции, но и осознать что-то про себя, поднять самооценку и обрести уверенность. Ребенок рассказывает через рисунок, что он чувствует.

Перед занятием дети разминаются с мячом, потом рисуют на заданную тему. Часто на первом занятии, независимо от темы, они рисуют разрушенные дома и летящие снаряды, говорит Надежда.

После рисования она спрашивает детей, чтобы они хотели добавить или изменить в рисунке.

Для результата нужно пройти 12 сессий, считает Надежда. «Но уже на втором занятии я вижу улучшения: кто-то рисует фейерверки, салюты, то есть эмоции радости», — поясняет Надежда. Она узнает у родителей после занятий, в каком состоянии дети приходят домой, и от этого выстраивает терапию.

«Приступы тревоги встречаются почти у каждого. Панические атаки, страх, горе, а также чувство вины, приступы агрессии, различные затруднения в общении. У кого уже были психологические проблемы, они обостряются», — перечисляет психотерапевт Александр Голобородов — волонтер Psy.World.Help, где более 100 добровольцев-психологов (психологи-консультанты, гештальт-терапевты и психологи МЧС, психиатры и т. д.) оказывают первичную помощь пострадавшим от политической ситуации. За все время они получили более полутора тысяч заявок, в том числе от украинских беженцев, приехавших в Москву и другие регионы. Бывает, заявки приходят ночью, и специалисты из других часовых поясов друг друга подхватывают. Чтобы получить помощь, нужно оставить заявку в телеграм-боте.

Рассказывая о симптомах, Александр приводит в пример девушку, которая бежала с Украины в Россию, и после этого в ее городе начались боевые действия. «У нее [появилось] чувство тревоги и чувство вины перед родней. Это называется иррациональная вина. Родня рада, что она выбралась, а она не рада вопреки всякой логике», — говорит психотерапевт.

Сначала Александр дает клиентам выговориться, а потом разбирает чувство вины. «Она понимает, что оно ни на чем не основано, после чего чувство вины становится менее интенсивным и [со временем] пропадает», — говорит терапевт.

Он приводит в пример другую клиентку, которая выехала с Украины после того, как боевые действия в ее городе закончились. «У нее приступы тревоги и постоянное чувство сильного замешательства — не понимает, что ей делать, не может ничего организовать», — рассказывает Александр. Они вместе искали внутренние опоры, и беженка делала упражнения на снижение тревоги (инструкция в конце статьи).

«Буквально занятие подходит к концу, и она начинает прикидывать планы на ближайшее будущее», — вспоминает психотерапевт. По его словам, кризисная поддержка беженцев — работа очень благодарная — дает быстрый результат и быстрый отклик. «Сначала человек приходит и почти не говорит, плачет все время. А через час говорит: «Спасибо, вы мне очень помогли, как будто посветлело вокруг». Клиент заражается устойчивостью от специалиста и сам становится устойчивее. Он может поделиться конкретными упражнениями с другими [беженцами]», — говорит Александр.

Он вспоминает еще одного беженца, которому помог: молодой человек переехал в Россию, испытывал вину перед другом, который остался волонтерить на Украине и получил ранение. По словам Александра, иррациональная вина — настолько сильное чувство, которое мешает жить.

«Пока человек не видит причины, он не может на нее повлиять. Ты помогаешь эту причину осознать и почувствовать. После этого значительно проще справиться с ситуацией», — говорит специалист.

Александра удивляет, что беженцы иногда спрашивают его о том, как у него дела.

«Я спрашиваю [беженца], чувствует ли он себя в безопасности, все ли у него хорошо. Он отвечает, что да, и спрашивает в ответ — все ли у меня хорошо и удобно ли мне работать сейчас. По словам Александра, другие клиенты, пережившие стресс — аварию или конфликт в семье, не спрашивают его о самочувствии.

Упражнения на снижение тревоги для беженцев и не только

«Три по пять». Это упражнение уводит от мрачных мыслей о будущем и переключает внимание на настоящее.

1. Назвать пять объектов, которые видишь перед глазами в данный момент.

2. Назвать пять звуков, которые слышишь в данный момент.

3. Назвать пять ощущений тела, которые чувствуешь в данный момент.

В экстренных ситуациях можно выполнять легкую версию: посмотреть вокруг и назвать различные объекты, цвета или звуки (вслух или мысленно). Например: стол, стул, ботинок, оранжевый, асфальт.

Дыхание на счет. Упражнение уменьшает интенсивность паники и возвращает ощущение контроля.

Выдох со счетом от 1 до 4, пауза со счетом от 1 до 4, вдох со счетом от 1 до 4, пауза с таким же счетом и снова выдох. Рекомендуется делать две минуты, но можно варьировать, так же как и счет. Начинать лучше с выдоха, поскольку вдох насыщает кровь кислородом и активизирует организм, а человеку надо успокоиться.