«Боятся лечиться и заражают остальных». Как мигранты с ВИЧ избегают депортации и продолжают жить в России

Россия — одна из 18 стран в мире, в которых иностранцы с ВИЧ подлежат депортации с пожизненным запретом на въезд. В этом же списке — Саудовская Аравия, Иран и Пакистан. В 2022 году в РФ выявили около 1,5 миллиона ВИЧ-инфицированных. При этом из всех случаев на мигрантов приходилось всего 2,8%.

Закон о депортации приводит к тому, что приезжие остаются в России нелегально, не могут получить нужное лечение и продолжают заражать остальных. Чиновники говорят, что не готовы лечить мигрантов за счет государства. Но иностранцы могут получать терапию из стран исхода (термин, который используется для обозначения географической области, из которой происходят мигранты или беженцы. — Прим. ред.) даже не покидая Россию — с помощью удаленной постановки на учет в СПИД Центры.

MSK1.RU попытался разобраться в проблеме и поговорил с ВИЧ-инфицированными мигрантами, которые долгое время не могли получить нужное лечение и покинуть Россию. Рассказываем, с какими трудностями они столкнулись и кто помогает иностранцам не умереть от отсутствия терапии.

Лейла приехала в Россию в 2009 году за лучшей жизнью: в Таджикистане, откуда она родом, ее семья жила бедно, а слишком маленькие зарплаты не позволяли выйти на другой уровень. Тогда она приехала в Москву, получила трудовой патент и стала работать.

Жизнь в России ей понравилась, и женщина решила получить гражданство. Для этого всем иностранцам необходимо не только собрать пакет документов, но и пройти медкомиссию: сдать анализы на наркотики, сифилис и ВИЧ-инфекцию. Именно тогда Лейла узнала, что у нее ВИЧ.

— В какой-то момент я решила найти мужчину и выйти замуж. Не для гражданства, просто для жизни. Познакомилась с одним на сайте знакомств, мы встретились. Я сразу сказала, что ищу длительные отношения. Он вроде бы согласился. Мы провели вместе ночь, а потом он меня бросил. Вот от него я и заразилась, — рассказала мигрантка.

Женщина признается, что никогда раньше не слышала об этой болезни. Когда узнала о диагнозе, спросила о вирусе у подруги.

Ранее Лейла уже была замужем, у нее родился сын. Пока она зарабатывала деньги, мальчик жил в Таджикистане с бабушкой. Окончив школу, поступил в университет, но спустя год учебы понял, что платить на обучение семья не может, и тоже приехал работать в Россию.

Здесь сын Лейлы влюбился в девушку. Они хотели пожениться, но за день до свадьбы ему вынесли решение о нежелательности пребывания в России. По словам матери, у него закончилась какая-то регистрация. Парня сразу задержали и довольно быстро депортировали. Теперь вернуться в Россию он сможет только через 5 лет.

Невеста сына Лейлы поехала вслед за любимым в Таджикистан — они все-таки планируют сыграть свадьбу. В то же время сама женщина не может уехать к сыну даже на короткое время: если она пересечет границу, то въезд в Россию из-за положительного ВИЧ-статуса ей закроют навсегда.

— Сын предлагает вернуться, говорит: «Не оставайся там, трудно тебе, чего делаешь, приезжай сюда». Но если я приеду, там будет еще труднее жить. Дома в Таджикистане у нас нет, — сказала она.

Трудовой патент у женщины уже закончился, обновить его снова она не может — грозит депортация. Из-за этого Лейла не может найти нормальную работу.

— Я раньше работала в ресторане на заготовках. А сейчас меня без документов нигде не берут. Подрабатываю, где можно устроиться без патента: уборщицей, посудомойкой.

Лейла не была в Таджикистане с 2017 года. О болезни она рассказала только сестре. На родине у нее осталась пожилая мать. По словам женщины, она очень скучает по дочери. Но объяснить маме ситуацию мигрантка не может.

— Когда я поеду домой, может быть, смогу сказать спокойно. Чтобы она своими глазами видела, что я хожу, я здорова. Если я об этом скажу по телефону, она будет переживать, — объяснила она.

Но это лишь полбеды. Из-за того, что ВИЧ-инфицированных мигрантов в России сразу депортируют, их не обеспечивают АРТ-терапией (антиретровирусная терапия, метод терапии ВИЧ-инфекции. — Прим. ред.). Поэтому болезнь распространяется дальше, а зараженным становится хуже.

— Самая важная деталь про ВИЧ-инфекцию состоит в том, что если человек принимает лечение, то он не может передать ВИЧ дальше. То есть он живет так же, как и без инфекции, неопределенно долго. Человек может спокойно любить, общаться, развиваться. У него ВИЧ-инфекция не прогрессирует, и он может даже родить здоровых деток, не передав ВИЧ половому партнеру, — объяснил директор фонда по борьбе со СПИДом «Шаги» Кирилл Барский.

Мигрантам, оказавшимся в подобной ситуации, приходится покупать терапию за свои деньги. Но часто средств на лечение не хватает, и его просто забрасывают. Хотя у иностранцев есть способ получать таблетки абсолютно бесплатно — из СПИД-центров в странах исхода.

А недавно для жителей многих стран ближнего зарубежья появилась возможность получать терапию из СПИД-центров, не покидая Россию. Для этого мигрантам нужно удаленно встать на учет, а лекарства получать по почте. В создании такого механизма фонд «Шаги» принял непосредственное участие.

— Я участвую в работе со многими международными организациями по борьбе со СПИДом, и благодаря этому у меня хороший доступ к СПИД-центрам в наших соседних странах. Приехав туда по одной части работы, мы сразу же затронули тему с мигрантами, где я четко аргументировал: вот у вас есть граждане и им нужно лечение, — рассказал Барский.

— И спустя очень короткое время они действительно с этим согласились и начали процесс, — отметил он.

Так, например, Таджикистан создал протокол удаленной постановки на учет и стал обеспечивать АРТ-терапией своих граждан за рубежом, независимо от того, в какой стране они сейчас находятся.

Вот уже 5 месяцев Лейла получает таблетки с родины. Сейчас ей 54 года. Впереди — долгое разбирательство по выдворению из страны. Барский говорит, что ситуация у нее сложная: решать проблему, скорее всего, придется через суд, но сначала нужно дождаться, пока ее сын зарегистрирует брак и подаст на любую форму постоянного проживания в России.

— Если она подаст иск, суд постановит, что она представляет, внимание, «угрозу человечеству». В 2021 году за всю историю наблюдения выявлено 1,5 миллиона россиян с ВИЧ-инфекцией, а инфицированных иностранцев — 41 тысяча. Кто представляет угрозу больше? Уже даже генетики с биологами доказали, что эти иностранцы заражаются российским вирусом, здесь, в нашей стране, — подчеркнул директор фонда.

Рахим (имя изменено по просьбе героя. — Прим. ред.) приехал в Россию из Таджикистана почти 15 лет назад. Как и многие его сограждане — на заработки. Спустя какое-то время он понял, что здесь его всё устраивает, и захотел остаться. Как и Лейла, в 2017 году он попытался подать документы на гражданство и узнал, что заражен ВИЧ.

Рахим вспоминает, что врач очень быстро подсунула ему на подпись все бумаги, забрала паспорт, сделала ксерокопии. Никаких объяснений или консультаций не было, она емко сказала: «Подпишите тут, подпишите там и уезжайте домой».

В гражданстве мужчине отказали. В то время Рахим уже состоял в браке и получить гражданство можно было по жене, но ВИЧ-инфекция всё перевесила. До 2022 года он жил в России нелегально, полтора года не принимал никакие таблетки, потому что получить их было невозможно — депортируют.

— Без таблеток было очень трудно. Приходилось их где-то доставать, просроченные таблетки пить, потому что некоторые врачи говорили, что это ничего страшного. Но таблетки были очень тяжелые: ты их пьешь, утром просыпаешься — как будто полночи бухал. Пока я не принимал терапию, у меня пошли по всему телу какие-то белые пятна, началась сыпь, — вспоминает мигрант.

Рахиму повезло: с первых дней его поддерживали друзья и жена. Хотя были ситуации, когда он сталкивался с дискриминацией ВИЧ-инфицированных.

— Друг как-то сказал: «Я увидел, как сосед какие-то таблетки пьет. Я его выгнал из квартиры». Я спросил, а зачем? Он говорит: «Я ему предложил сдать тест на ВИЧ-инфекцию, он отказался». Я сижу и думаю: а если он узнает про меня, какая реакция будет? Скрывал потом от него.

Спустя время по программе переселения в Россию переехала его сестра с мужем. Они быстро получили гражданство и перевезли маму. Недавно гражданство получила и она, а Рахиму по маме удалось оформить ВНЖ.

Рахим тоже узнал о дистанционной постановке на учет в СПИД-центр в фонде «Шаги». Чтобы начать лечение, ему нужно было отправить в Таджикистан копии документов и справок (паспорт, флюорография, общий анализ крови, биохимия, вирусная нагрузка, анализ CD4 и ИФА).

Таблетки из Таджикистана Рахиму отправляют по почте. Один раз представители СПИД-центра приезжали в Россию и привезли терапию с собой. А потом мужчина смог сам прилететь в Душанбе и взять таблетки.

Сейчас Рахим — социальный работник и переводчик. Он работает с мигрантами, знает три языка, но фактически может говорить на восьми — многие схожи друг с другом. Недавно он свободно общался с посетителями из Ирана. Мужчина помогает людям, которые попали в такую же жизненную ситуацию. Но далеко не всегда они готовы к помощи.

— Я иногда ругаюсь на своих, так сказать, сограждан, потому что ты говоришь: «Давай встанем на учет, ты будешь получать таблетки, баночку на три месяца». А они отвечают: «Нет, я боюсь, вдруг там узнают». И я начинаю психовать, потому что сейчас это легко сделать.

По словам Рахима, основные проблемы ВИЧ-инфицированных — это страх и недостаток информирования. Среди его посетителей часто встречаются люди, которые считают, что заразились через посуду, комаров или зубного врача.

— Страх — самое плохое. Просто тупо бояться — не решает вопрос. А ведь ВИЧ-положительные люди могут жить и живут долго, и имеют детей, и женятся, и разводятся.

Мужчина подчеркнул, что если бы в России не было статьи о депортации, он сразу бы начал лечиться. И вполне понятно, почему многие мигранты не принимают терапию: ведь если кто-то об этом узнает, они могут потерять работу.

— Люди узнают про то, что их могут депортировать, замыкаются в себе, не идут дальше никуда. И вот человек не лечится. Месяц, два, три, четыре, ну, полгода он не будет лечиться. И не будет заниматься сексом. Через полгода-год это опять начнется, потому что желание есть желание. И этот человек по-любому будет заражать других, — рассуждает Рахим.

Основной аргумент депортации иностранцев с ВИЧ — неготовность государства лечить мигрантов за свой счет. Однако, как мы уже выяснили, от правительства этого и не требуется. Они спокойно могут лечиться за деньги своих стран.

— Почему-то мы их депортируем при условии, что их спокойно могут лечить из своей страны исхода, из СПИД-центров отправлять им таблетки. Эти люди могут продолжать здесь жить, работать, не передавать инфекцию дальше, рожать здоровых детей. Ну круто же. Нам нужно демографию поднимать, вариантов все равно нет. Как еще ее поднимать? — говорит Кирилл Барский.

Сейчас «Шаги» добиваются того, чтобы дистанционную постановку на учет ввели в Узбекистане и Армении. Мигрантам, которые приходят в фонд за помощью, оказывают большую поддержку: их мотивируют побыстрее обратиться в СПИД-центры на родине, связываются с организациями, сообщают о данном гражданине.

— Человек сдает необходимые анализы, мы их иногда оплачиваем. Уже с этим набором справок и документов он связывается сам со СПИД-центром по видеосвязи, общается с сотрудниками. Его ставят на учет и отправляют препараты. Наша задача — общаться с этим человеком по приверженности к лечению: чтобы он обращался к врачам, не забывал принимать терапию, — объяснил Барский.

Процесс постановки на учет занимает всего несколько дней. Препараты ВИЧ-инфицированный иностранец может получить чуть ли не на следующий день, так как некоторые центры заранее отправляют терапию своим коллегам в России.

Ранее мы публиковали историю парня, который принимал наркотики, получил судимость и заразился ВИЧ. В один день он решил начать с чистого листа. Сменил круг общения, перестал употреблять, нашел работу и в итоге смог построить свой небольшой, но успешный бизнес.

Еще MSK1.RU рассказывал, что в России выявлен дефицит лекарств для ВИЧ-инфицированных, закупленные Минздравом на весь 2023 год. По некоторым препаратам нехватка составляет 50–60% по всей стране. Это катастрофа, говорят врачи и осознающие сложившуюся ситуацию пациенты. Такого коллапса они не видели 13 лет.