«Просыпаюсь — руки нет». История бойца, который потерял конечность на СВО

Специальная военная операция на Украине длится почти два года. За это время множество российских солдат и мирных жителей получили ранения разной степени тяжести. Наиболее частая травма — минно-взрывная. С ней бойцы возвращаются с линии фронта без рук или ног.

Один из таких парней — 26-летний Владимир Кялунзига. Он попал на СВО в первый же ее день — 24 февраля 2022-го, а во время наступления потерял левую руку. Ампутация была сложной: ее отрезали по самое плечо. Это трудный случай для протезирования, но в Москве нашлась компания, которая за него взялась.

Мы приехали на финальную настройку протеза и пообщались с Владимиром. Рассказываем его историю.

Владимир Кялунзига, или просто Вова, как его называет коллектив протезного предприятия, — из Хабаровска. Рассказывает, что сначала хотел стать железнодорожником, но после 11-го класса поступил на военного: о такой карьере мечтала его мать. Он окончил Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище и получил офицерское звание.

В 2022 году Вова служил в Самаре. Поэтому, говорит парень, сразу попал на границу с Украиной. Кялунзига был командиром взвода. 16 апреля 2022 года бойцы отправились на задание — освободить населенный пункт.

— Решили, что я поеду первым, так как я хорошо ориентируюсь на местности. Наступали на БТР (бронетранспортере. — Прим. ред.), а когда выехали из лесополосы, наткнулись на блокпост.

Взвод принял бой. В первый БТР попал снаряд РПГ (ручной противотанковый гранатомет. — Прим. ред.). Удар пришелся на переднюю часть машины, где и располагается место командира.

— Очнулся, вылез из машины, смотрю — рука болтается. Я спросил: «Все живы?». «Все живы». Я говорю: «Всё, раздевайте меня».

Блокпост бойцы в итоге разбили, но уже без командира. Почти сразу началась эвакуация — Владимира вывезли на вертолете в Белгород. Там ему ампутировали оторванную руку, а затем перевели в Центральный военный клинический госпиталь имени А. А. Вишневского в Москву.

Бойца сильно посекло осколками. Также задело легкие: бронежилет сильно ударил в грудь. Вова рассказывает, что долго кашлял кровью.

— Просыпаюсь — руки нет. Думаю: «Ладно, понятно». Посмотрел, оказывается, еще и пальцы зацепило, — вспоминает он.

Первой о ранении Вовы узнала мама. Парень признаётся, что боялся ей рассказать о случившемся — сначала сказал, что попал в госпиталь с контузией. Но потом задумался, что, если о травме расскажет кто-то другой, она и вовсе сойдет с ума.

— Позвонил на следующий день, сказал, что ранен, в госпитале. Мама спросила: «Сильно?» Я сказал: «Ну так». «Рука, нога?», «Рука», — рассказал он. — Она тогда была в гостях у подруги, и хорошо, что была не одна. Мама говорит: «Ну хорошо, когда можно приехать?» И меня отпустило сразу.

Первая ампутация вышла неудачной: врачи оставили складку, культя долго не заживала. Вову прооперировали еще раз: достали оставшиеся осколки и сделали пластику. Потом он уехал в родной Хабаровск. Пытался узнать о возможностях протезирования, но там сказали, что с подобной ампутацией по плечо это невозможно.

Через некоторое время Владимир снова приехал в Москву, где ему сделали косметический протез.

По возвращению в Хабаровск Кялунзига устроился на работу в военкомат — военным специалистом-экспертом. В основном он занимается региональными выплатами. Конечно, после ранения его жизнь сильно изменилась. Особенно много трудностей доставляет отсутствие фаланг пальцев.

— Руки нет и нет, ты подсознательно это понимаешь. Один раз было такое, что я хочу что-то переложить, а не могу. И то эта мысль появилась, я сразу подумал: «Что за бред?» А вот без пальцев непривычно. Берешь телефон, он выпадает, думаешь, что подхватишь его, а пальцев нет. Первое время всё вываливалось, — рассказал он.

Спустя время Вову пригласили на телепередачу «Малахов». Там его заметили сотрудники московского производственного объединения «Металлист» и решили помочь с протезированием.

Новую руку парню собрали за месяц: сняли слепки культи, отдали в работу протезисту. Хотя случай у Владимира действительно тяжелый.

— У Вовы вычленение плеча, полностью нет руки, поэтому для управления протезом мы выбрали не самые типичные мышцы. Обычно, если у человека ампутация до локтя, мы протезируем предплечье — здесь сохраняется довольно мощный сигнал. У взрослых ребят это 120–140 микровольт. На груди у Вовы мы фиксируем всего 60 микровольт, — объяснил руководитель инженерно-конструкторского отдела «Металлиста» Альберт Тажигулов.

Самым сложным процессом был поиск той точки, где лучше проходит сигнал. Но специалистам это удалось: они смогли реализовать пропорциональное управление. Теперь Вова может не просто раскрывать и закрывать кисть, но регулировать силу сжатия сокращением мышц.

Для Вовы сделали два протеза: тяговый и бионический. У них разный функционал. Бионический работает по принципу электромиографии: датчики считывают с кожи потенциал, который образуется вследствие работы оставшихся мышц, и передают управляющий сигнал на кисть. Датчики устанавливаются на груди и под лопаткой. Тяговый протез работает чуть иначе: при напряжении мышц культи в нем натягиваются тросы и приводят в действие протез.

Все комплектующие производят прямо в «Металлисте»: полный цикл от винтиков до протезов. Есть возможность обучения пациентов управлению протезом.

— Пока мы искали точку для крепления датчика, Вова учился управлять нужными мышцами. Протезист объяснил, какие движения необходимо совершать. Он должен в голове представлять: чтобы отводить руку назад, надо напрягать мышцы, которые находятся около лопатки. Понятно, что руки нет, тяжело себе представить, как это. Но Вова быстро схватывает, — говорит Альберт.

Владимир утверждает, что не пожалел о выборе профессии военного и уже не так сильно переживает из-за потери руки. Всё время нашей беседы он шутил и много смеялся. За мужество и самоотверженность при выполнении боевых задач его наградили медалью Суворова.

В октябре этого года заместитель министра труда и социальной защиты Российской Федерации Алексей Вовченко сообщил, что 54% инвалидов СВО получили ампутацию конечностей, 20% инвалидов, получивших ранения в зоне СВО, потеряли руки, 80% столкнулись с ампутацией ног. При этом 84% участников спецоперации было рекомендовано использовать технические средства реабилитации. MSK1.RU выяснил, что происходит с пострадавшими в ходе боевых действий после потери конечностей, как их восстанавливают и кто обеспечивает их протезами.

Также мы рассказывали историю Анны Тув, которая потеряла мужа, дочь и руку во время обстрела Горловки в 2015 году. Два снаряда упали прямо на их дом. Ей удалось выжить и выехать из Донецкой области. После этого Анна ездила по Европе с антивоенными выступлениями, регулярно появлялась в телесюжетах и СМИ. А сейчас женщина живет в Московской области, не может попасть на реабилитацию, которую должна проходить ежегодно, и мечтает получить заветный протез.