«Мы выковыривали щепки из заборов, чтобы топить печку»: история москвички, чье детство забрала война

Сегодня в России отмечается День Победы — ровно 80 лет назад Германия подписала капитуляцию. Взрослых война отправила на фронт, детей — в голод и холод.

Ольге Ивановне Моховой было восемь, когда она узнала, что такое бомбежки, украденные карточки и суп из крапивы. Ее детство закончилось 22 июня 1941 года.

Сейчас Ольга Ивановна — одна из последних, кто может рассказать, как выживало гражданское население в Москве в те годы. MSK1.RU записал ее историю.

Ольга Ивановна Мохова родилась 20 июня 1933 года. Когда началась война, ей было восемь лет. В тот день семья собралась за столом. Но вместо праздника из репродуктора прозвучало сообщение Левитана: началась война.

В ту же ночь начались бомбёжки. Они жили в деревянном доме на втором этаже в районе Марьина Роща. Мужчин мобилизовали сразу, остались женщины и дети.

«Мы вышли все в коридор, где все квартиры, тогда коммунальные были квартиры, все обняли своих детей, женщины, и стояли, плакали, вдыхали», — вспоминает Ольга Ивановна.

«На следующий день велели заклеивать окна бумагой крест-накрест. По улице женщины носили аэростаты — надувные шары, которые мешали немецким самолётам бомбить. Ночью их поднимали, утром убирали».

Отца Ольги Ивановны мобилизовали, но оставили на военном предприятии. Он жил там сутками, работал на станке, спал на верстаках, домой приходил раз в месяц — приносил зарплату и карточки.

В разгар бомбёжек дедушка предложил уехать в деревню:

«Говорит матери: „Ты беременна, Оля маленькая, давайте я вас отвезу в деревню, там тихо, никто, никаких бомбёжек нет, чтобы ты не волновалась“».

Так они оказались в Волоколамском районе, у станции Дубосеково. Там восьмилетняя Оля впервые увидела лес, сено, мед. В деревне она и пошла в первый класс.

Но война добралась и туда. С самолётов сбрасывали листовки: «Русские, сдавайтесь, мы придём». Мать Ольги положили в больницу — приближались роды. Отец, увидев, что и в деревне небезопасно, забрал семью обратно в Москву.

Остановились у дедушки в Бескудниково. Бомбёжки не прекращались.

«Как вечер — небо всё чёрное, и зенитки (зенитное орудие — Прим.ред.) туда-сюда, туда-сюда. Дедушка вырыл окоп там, и как только скажут: „Граждане, воздушная тревога“, мы все туда прятались. Ночь там пересиживали, утром бомбежки заканчивались, возвращались домой», — рассказывает Ольга Ивановна.

В конце октября 1941-го года мать девочки родила — тоже в жутких условиях:

«Никаких родильных домов не было, все поликлиники были разбиты, все закрыто, какого-то фельдшера нашли. И вот мама с ее помощью родила моего брата».

Летом 1942-го семья вернулась в свою коммунальную квартиру в Марьиной Роще. Осенью и зимой ударили страшные морозы.

«Дров давали один кубометр на весь сезон, мы замерзали, — вспоминает Ольга Ивановна. Печка в квартире почти не держала тепло. — Ложились спать все вместе — я, брат, мама».

Чтобы обогреться, Ольга Ивановна с дворовыми детишками таскали щепки и деревяшки с улицы:

«Мы все дворы прочесывали, выковыривали все эти щепки, чтобы зимой топиться было чем. Все в дом», — рассказывает Ольга Ивановна.

Позже отец раздобыл металл и смастерил буржуйку.

«Ой, мы так жадно вокруг этой печки толпились, тепло было, она красная», — вспоминает Ольга Ивановна. Позже её обложили кирпичом — так тепло держалось дольше.

Однажды случилась беда — у семьи украли карточки. Месяц они жили впроголодь. Весной Оля с товарищами собирала лебеду и крапиву на железнодорожных откосах:

«Мы прямо как галчата кидались, вырывали чуть не с корнем, потому что жрать было нечего. Мама что-то варила. Иногда по карточкам доставалась курица — её сварили с той же травой, засыпать нечем было, ни морковки, ни лука. Мама её вытащит, курицу… а она зелёная вся», — вспоминает Ольга Ивановна.

Соль они добывали на свалке — туда свозили техническую соль с переплавленных самолётов:

В школу Ольга ходила без портфелей, учебников и чернил. Писали все карандашами. На обед давали 125 граммов хлеба и тарелку щей.

Война отступала медленно, но салюты в честь освобождённых городов становились чаще. А потом пришла Победа.

Ольге Ивановне было 12 лет, когда объявили: «Победа».

«Такое было ликование, радость, все высыпались во двор, собирались, встречались, обнимались, радовались, поздравляли друг друга с победой, а мы, конечно, бегали между взрослых, носились. Когда начался салют, стоял гром, аплодисменты — ликование такое было, я вам не передам». Убегая от мальчишек, Ольга разбила коленку, но дома не призналась — боялась, что мать заметит порванные чулки.

Война закончилась, но голод не отступил. Карточки отменили не сразу, а магазины, где можно было купить еду за деньги, стали появляться только через несколько лет.

Мать ездила по деревням — меняла вещи на картошку, лук и морковь. Однажды в Серпухове мать Ольга отдала последние золотые часы с цепочкой:

«Она их поменяла на восемь пудов муки. Половина белой, половина чёрной муки», — вспоминает Ольга Ивановна. Из этой муки жарили лепёшки на льняном масле — оно было горьким, но другого не было. Уже потом, в 1947 году, Ольга пошла с мамой в МосТорг — и у прилавка стояла женщина с этими самыми часами, которые мама обменяла на муку.

«Мама говорит: „Оля, смотри, вот ты бы носила эти часы. Это твои часы. Но сейчас можем мы только на них посмотреть“», — рассказывает Ольга Ивановна.

После войны в Москву вернулись солдаты.

«Очень тяжело было, когда пришли из войны люди с нарушенной психикой. Они собирались у палаток, стопочка у них, бутербродик по доходам. Один говорит, мол, я там был лейтенантом. Другой приходит, говорит: „А я полковник“. Кто ж войну-то выиграл, раз одни начальники там были? Дрались на кулаках, поднимали камни на спор. Были еще инвалиды, не могущие выйти даже за этим стопариком», — вспоминает с тяжестью Ольга Ивановна.

Жила семья до 60-х в той же коммуналке. Туалет — во дворе. Воду носили с колонки, чтобы умыться. Летом всей семьёй ездили за грибами — так и спасались.

«Так и жили. Нет, не жили, — выживали», — качает головой Ольга Ивановна.

После школы Ольга Ивановна пошла в техникум — в институт не хватило балла. Работала на заводе, потом в проектном институте. Выходных почти не было: «Москва после войны восстанавливалась».

Сейчас Ольга Ивановна уже любимая бабушка и прабабушка — у нее есть сын, внучка и четверо правнуков. Иногда она рассказывает им, как в детстве собирала лебеду у железной дороги или как одна булочка за семь копеек могла стать самым большим счастьем.

Почитайте также историю другого ребенка войны — со слов Валентины Семёновой также можно писать летопись о жизни в Москве в военные годы. Однажды она, семилетняя хрупкая девочка, осталась на месяц одна с двухлетним младшим братом, пока столицу бомбили.