«Она никогда не гналась за материальным». Студенты и коллеги вспоминают Иду Шур, убитую из-за квартиры на Кутузовском проспекте

Накануне в Москве была поставлена точка в громком деле об убийстве доцента кафедры эстетики, истории и теории музыки ВГИКа Иды Шур. Дорогомиловский суд приговорил сиделку Лилию Войтюховскую, убившую Шур, к десяти годам колонии. Коллегия присяжных признала 70-летнюю женщину виновной и не заслуживающей снисхождения. Ее взяли под стражу в зале суда.

Ида Борисовна Шур преподавала во ВГИКе 62 года. У нее учились известные актеры, режиссеры и музыканты, которые по сей день вспоминают о ней с теплотой. Каким человеком была Ида Шур? Почему никто из ее близких не знал о Лилии Войтюховской? Мы говорили с учениками и коллегами Иды Борисовны, чтобы разобраться в этих вопросах.

Что произошло летом 2020 года

Доцента ВГИКа Иду Борисовну Шур убили 18 июля 2020 года в ее квартире на Кутузовском проспекте. Убийство совершила сиделка преподавателя — Лилия Войтюховская. Она долгое время работала у преподавателя социальным работником (Ида Шур похоронила мужа и больше десяти лет жила одна), и у женщин сложились доверительные отношения.

В тот день Войтюховская сменила одежду, надела парик, медицинскую маску и солнцезащитные очки для маскировки. В таком виде она направилась в дом Иды Шур. У Войтюховской было требование — Шур должна переписать на нее свою квартиру. Но хозяйка отказалась. Рассвирепевшая сиделка нанесла Иде Борисовне многочисленные удары ножом и каменной статуэткой, а затем скрылась с места преступления.

19 июля в полицию позвонила подруга Иды Шур и сообщила, что доцент не выходит на связь уже двое суток. В этот же день полицейские вскрыли квартиру на Кутузовском, где обнаружили тело преподавателя ВГИКа.

«Она виртуозно вела лекции»

Ида Шур окончила московскую консерваторию. В 1958 году она начала преподавать музыку во ВГИКе, где со временем стала доцентом кафедры эстетики, истории и теории культуры. Ида Борисовна была старейшим преподавателем института. Она разработала авторскую систему «Теория и история музыки», по которой студенты ВГИКа учатся и сегодня.

Марианна Альбертовна Ростоцкая — заведующая кафедрой эстетики, истории и теории культуры ВГИКа. В студенческие годы Ида Борисовна Шур была ее преподавателем по музыке, а позже они стали коллегами.

— Мы ее как Иду Шур никогда не знали. Она для нас была Ирина Борисовна. Что-то чужое в имени Ида есть, потому что это все странно. Наверное, это часть страха. Вдруг Ирина Борисовна стала жертвой Идой. В этом есть какая-то потусторонность. Когда это произошло (убийство. — Прим. ред.), нас охватил необъяснимый, иррациональный страх. Как будто мы вступили в темный и страшный мир.

— Вы знали, что к Ирине Борисовне приходил соцработник?

— Она никогда не говорила про быт, про какие-то домашние дела. Сегодня кажется, что если бы она нам рассказывала про эти домогательства, то мы бы ее как-то оградили. Хотя это вряд ли. Но Ирина Борисовна говорила о музыке, у нее было потрясающее чувство юмора. У нас очень дружная кафедра, мы часто собирались вместе. Пили чай, и наши старшие педагоги очень забавно перешучивались. В общем, это было такое остроумное общение.

Я помню, что мы подарили ей шаль на день рождения. Ирина Борисовна любила красиво одеваться, она была кокетлива. Мы никогда не чувствовали ее возраст, у нее была очень молодая душа. Студенты воспринимали ее как человека молодого. Она никогда не говорила про болезни, хотя там были проблемы. В общем, она была очень легким человеком.

— Помните вашу последнюю встречу с Ириной Борисовной?

— Я запомнила наш с ней последний разговор. Мы как раз были на самоизоляции, и ей было сложно с компьютером работать. Тем не менее она все делала, и наши коллеги ей помогали, мы все время созванивались. И в последний наш разговор она мне сказала, что включила канал «Культура», и всё, что там про музыку говорили, она уже знала. У нее дома лежали подаренные толстые тома о великих композиторах, она все их изучила. И еще Ирина Борисовна сказала мне:

— Вы знаете, я решила почитать немного бестселлеры.

Я по разговору поняла, что она вообще никогда этого не делала и всегда читала какие-то серьезные вещи. Но вот вдруг она себе это позволила.

— Каким она была педагогом?

— На ежегодных конференциях, посвященных экранизации, мы всегда ждали финала — Ирина Борисовна всегда какую-то очень интересную тему придумывала. И они вместе с Надеждой — вторым педагогом — делали лекцию-концерт. И всегда это было просто виртуозно и восхитительно. Она была единственным педагогом во ВГИКе, который преподавал музыку больше 50 лет. И сейчас пришла педагог, которую мы попросили работать по системе Ирины Борисовны. К счастью, продолжать эту традицию получилось.

У Ирины Борисовны было не так много научных работ, и тем не менее у нее была своя методика, свой подход. Я тоже была ее ученицей в свое время. Это были занятия, на которые хотелось просто бежать — с первой лекции ты начинал чувствовать и понимать музыку. Это же очень сложное искусство. И она вела людей. С одной стороны, она была прекрасным популяризатором, и люди, далекие от музыки, начинали понимать сложные классические произведения. И в то же время у нее учились звукорежиссеры с музыкальным образованием, которые очень ценили ее лекции за глубину и высокопрофессиональные знания. То есть она могла с любой аудиторией разговаривать, она была педагогом от бога.

— Расскажите больше об авторской системе обучения Ирины Борисовны.

— Ее курс назывался «Теория и история музыки». Начиная с первого занятия она учила нас дирижировать. Ирина Борисовна объясняла музыкальные термины, построение самого произведения, специальный язык музыки. Она рассказывала нам всё на конкретных примерах и не тратила времени на информацию, которую мы могли получить из других источников.

Музыка — очень важное выразительное средство в кино. Я училась на киноведческом факультете, и Ирине Борисовне надо было за один год научить нас понимать музыку как единицу в синтезе искусств в кино. И она это делала.

— Вы сказали, что никто не знал о сиделке, которая посещала Ирину Борисовну. Как все это открылось?

— Только сейчас, когда прошел суд, мы узнали, что сиделка домогалась ее ради своей выгоды. До этого мы даже не знали, кто именно помогает Ирине Борисовне. Она ведь совершенно об этой бытовой стороне не говорила. Я думаю, что это ненависть посредственности к возвышенному человеку. Есть такая штука, как зависть к счастью. Ирина Борисовна была человеком благодати. Ее внутреннее состояние не могли нарушить какие-то внешние обстоятельства. Я думаю, что даже какая-то нищета, бытовая неустроенность не смогли бы ее вывести из себя. Она была внутренне цельным и духовным человеком. Вот была у нее эта квартира, но это все само собой было, это совершенно не важно. Она никогда не гналась за материальным. И я думаю, что эта самодостаточность, эта возвышенность, этот свет могут у такого низкого, грубого человека вызвать зависть и злость. Это вообще очень серьезная проблема.

Помните картину Джотто «Поцелуй Иуды»? Когда на эту картину смотришь, думаешь — столкновение человека духовного и бездуховного.

«Настоящая интеллигенция, образец старой школы»

Игорь Ясулович — народный артист РФ, член Союзов театральных деятелей и кинематографистов РФ, режиссер и профессор. Когда-то он тоже был учеником Иды Шур.

— То, что произошло, совершенно не умещается в голове. Она была замечательным, удивительным педагогом и человеком. У нее на занятиях всегда интересно. Ирина Борисовна была очень доброжелательной, она была открыта людям. Я не понимаю, как это могло случиться. Вообще, за это убийство должны дать пожизненное заключение. На мой взгляд, именно такое.

Мария Марголит — киновед, бывшая студентка Иды Борисовны — вспоминает, что с упоением слушала каждую ее лекцию. Шур для нее была особенным преподавателем. Благодаря ей Мария сейчас занимается проектом, посвященным музыке в советском кинематографе. Знания, которые передала главный преподаватель в жизни Марголит, сильно повлияли на ее судьбу.

— Мы знали ее как Ирину Борисовну. Все так к ней обращались. Это, наверное, пережитки советского прошлого, когда к евреям относились не очень хорошо. Но я хочу сказать, что это очень трогательная деталь.

Я тот человек, который с трудом вставал на первые пары, для меня это было мучением. А к Ирине Борисовне я бежала во всю прыть. Она учила слышать и воспринимать музыку душой. Ведь обычно теория музыки — это какие-то унылые лекции. Но это совсем не про Ирину Борисовну. Конечно, она нас учила разбираться в прикладных моментах. Но как она нас учила! Показывала нам какой-то музыкальный отрывок и включала у нас визуальное восприятие музыки. Она говорит: «Что вам это напоминает?». И мы начинаем рассказывать о своих ассоциациях. То есть она учила нас воспринимать музыку с кинематографической точки зрения.

Не могу не сказать, что Ирина Борисовна была невероятно светлым человеком — никто не уходил с ее занятий безразличными. Она заряжала нас душевностью и любовью. Это такой образец старой школы. Пример интеллигентного человека, который сейчас, как естественный атавизм, вымирает. Такие люди сейчас на вес золота. Она прививала молодым ребятам любовь к большой, сложной, академической музыке. При этом с ней можно было поговорить о джазе, что я и делала, как большая любительница джаза с детства.

Ирины Борисовны очень не хватает. Жалею, что я так мало с ней общалась после выпуска из ВГИКа. Сейчас я занимаюсь проектом «Три степени свободы. Музыка > Кино > СССР», который посвящен феномену советской киномузыки. Ирина Борисовна взрастила и подпитала мою природную любовь к музыке, я благодарна ей за то, что до сих пор продолжаю этим заниматься.