Кровавые мозоли, грязь и песнопения. Москвичка — о самом масштабном в России крестном ходе

Сегодня в Кирове завершается Великорецкий крестный ход — один из самых протяженных крестных ходов в России. За пять прошедших дней верующие преодолели более 150 километров пути пешком. Ежегодно в начале июня такой путь проходят 20–25 тысяч паломников.

В этот раз к шествию впервые присоединилась москвичка Елена П. Об этом непростом, но незабываемом опыте она рассказала MSK1.RU.

Великорецкий крестный ход — один из древнейших в России, он известен с начала XV века и совершался изначально по рекам Вятке и Великой на лодках. С конца XVIII века маршрут стал сухопутным. Сейчас он пролегает от Трифонова монастыря в Кирове до села Великорецкое и обратно.

С историей крестного хода связана легенда: в 1383 году на берегу реки Великой крестьянин нашел икону святителя Николая. С тех пор нуждающиеся в помощи стали получать утешение и исцеление от святого. О чудесах стало известно многим, и паломники стали приходить на место явления иконы.

Со временем на этом месте построили часовню, а позже — храм Николая Чудотворца. Но из-за набегов языческих кочевых племен вятичи беспокоились за сохранность святыни и решили переместить икону с берегов реки Великой в город Хлынов (так назывался тогда Киров). По легенде, икона не пожелала оставаться вдали от родных мест, и верующие обещали святителю Николаю, что каждый год его образ будут приносить в село Великорецкое. Так родилась традиция, которой верующие без перерыва следуют уже шестой век.

— На Великорецкий крестный ход я пошла в одиночку. Просто в один день вдруг решила, что мне нужно в нем поучаствовать, — начинает свой рассказ Елена. — Успела купить последний билет на верхнюю полку плацкарта, провела полдня за сборами и 17 часов в дороге от Москвы до Кирова.

Поезд прибыл вечером накануне первого дня крестного хода. На платформе, как вспоминает Елена, легко было встретить других паломников — бородатых мужчин, женщин в юбках и платках. К одной такой компании она присоединилась, чтобы добраться до Трифонова монастыря.

— Там уже стоял палаточный городок крестоходцев, и я разложила в кустах свою одноместную палаточку. Оглядела большой рюкзак, в который тщательно собрала всё необходимое: посуду, несколько комплектов сменной одежды и обуви, средства от комаров, аптечку и целый мешок сухофруктов на случай, если подведет здешняя полевая кухня.

В первый день кухня не подвела: в лагере раздавали кашу, чай с печеньем, рядом стояла цистерна с артезианской водой. Я купила ламинированную иконку святителя Николая на шею, свечи, отдала поминальные записки. Наелась и легла спать.

В 5 часов утра верующие начали собирать палатки. Вещи, которые не были нужны в дороге, можно было сложить в передвижную камеру хранения (грузовик, который вез до следующего лагеря палатки, посуду и другие вещи), на дневной переход можно было взять небольшой рюкзак с едой и одеждой.

— Камера хранения совсем не бесплатная, — отмечает Елена. — 2000 рублей я заплатила за рюкзак и еще 1000 — за палатку. Зато шла налегке. Также 1000 рублей можно было заплатить, чтобы подать записку, и весь крестный ход во время молебнов священники поминали тех, кто в ней указан. К слову о коммерции: у монастыря продавали сим-карты Йота и Мегафон для связи в пути, другие операторы здесь не ловят. Я покупать не стала и осталась без сети на всё время хода, чем обеспокоила оставшихся в Москве детей, они не могли до меня дозвониться.

В 7 часов утра началась архиерейская литургия, которая транслировалась в динамиках на всю округу, чтобы все тысячи паломников слышали. В 11 верующие выдвинулись в путь.

Темп, вспоминает Елена, задали довольно быстрый, крестный ход шел по улицам Кирова, в него со всех сторон вливались всё новые паломники. Елена шла от ворот монастыря сразу же за иконой, но уже через 5 минут она оказалась в середине потока из тысяч людей.

— Все читали на ходу акафист и пели «Радуйся, Нико-о-олае, великий чудотво-о-орче». Пели тропари, величания, в общем, кто во что горазд. Народ высыпал на улицы и глазел на нас.

С погодой паломникам повезло: было солнечно и, по словам Елены, даже немного жарко. Состав у крестного хода был разнообразный: от мам с грудными детьми до глубоких стариков.

— Как сказали опытные ходоки, первый день — это только разминка, основная нагрузка будет следующие два дня. Идти действительно поначалу было достаточно легко. Несколько раз за день объявляли привал, раздавали гречку и кипяток, но за ними была огромная очередь, так же, как и в туалет.

Мы вышли за город: тропа пролегала по лесам и полям среди цветов и некошеной травы. Меня прямо-таки наполняло чувство радости. Но вскоре начали уставать ноги. Я держала приличный темп, была где-то в первой тысяче. На пригорке начало хода мне было видно, а хвост людей терялся вдали.

— Пришлось как-то приспосабливаться, пытаться выработать удобный шаг, — пожимает плечами Елена. — Но лучшее лекарство от усталости — постоянная молитва вслух. Пели и читали разные песнопения. Например:

«Троицу святую я очень люблю,
Духа святого в сердце ношу.
Господи Боже наш, слава тебе».

К вечеру паломники пришли в село Бобино, где их встретила передвижная камера хранения. Поставили палатки. В 18:30 началась всенощная накануне праздника Троицы.

— Пока стояла на исповедь, пропустила кашу. Перед сном мне перепала только миска холодных щей, которые не захотел есть какой-то мужчина в соседней палатке. Многие запаслись в дорогу дошираком и кипятком его заливали. Кипяток всегда давали, в отличие от каши.

Осмотрела ноги: вроде ничего, всего один водяной пузырь, не болит и идти не мешает. Завернулась в спальник. Завтра ожидалось ухудшение погоды и дождь.

Для паломников этот день стал первым серьезным испытанием. Предстояло пройти 48 километров, так что встать нужно было с рассветом — в 2 часа ночи.

— Будильник я не ставила, проснулась от шевеления в соседних палатках, — вспоминает Елена. — Это был праздник Троицы, перед причастием ни пить, ни есть нельзя. Но до него надо идти 6–7 часов: литургия в селе Загарье начинается только в 09:30. Начались испытания на выносливость.

Часов в 8 принесло грозовую тучу и начался дождь. Плаща у меня не было, только тонкая целлофановая накидка, которая быстро порвалась, зацепившись за сучок. Тропа размокла и превратилась в глиняную жижу. Народ переобулся в сапоги и лихо шлепал по грязи, а некоторые, как я, шли в кроссовках и тщетно выбирали обходные пути.

Ноги по колено и подол юбки покрыл слой глины, и я думала, как же заходить в таком виде в храм. Но всё оказалось проще: литургия в Загарье была на улице прямо под дождем. Храм там только восстанавливается, одна колокольня стоит, и та в руинах.

Мне разорвали дождевик слева надвое. Причаститься всё же удалось. Из еды мне достались остатки холодного борща, хлеб у меня еще оставался.

Следующий переход из Загарья в Монастырское, по словам Елены, занял 8 часов. Дождь не прекращался, дорога превратилась в вязкое месиво. Из-за мокрой обуви паломники сильно натирали ноги. К концу второго дня за медицинской помощью обратились почти 400 человек.

— Идти было очень трудно. Мне немного помогала трекинговая палка, без нее я бы падала в скользкую глину. Некоторые падали. Детей вместе с колясками несли на руках, катить их было невозможно. Идешь и молишься, след в след за человеком впереди. Иногда меня обгоняли на какой-то феноменальной скорости совсем пожилые бабушки. Я так и не смогла понять, в чем их секрет, наверное, сам святитель Николай их несет.

К вечеру силы кончились совсем. Бывалые сказали: «Вот за полем лесок, а за ним — Монастырское». И народ рванул вперед, к еде и отдыху. Получили свои мешки и палатки, порцию каши и чай. Осмотрела ноги, констатировала: состояние печальное. Пузырей было уже пять, один лопнул. Помазала их пантенолом и заклеила пластырем. Ночью обещали заморозки до -3 °С.

— Подъем я, к своему стыду, проспала, понадеявшись, что проснусь от утреннего шевеления в соседних палатках. Но соседи тоже проспали. Сквозь сон я услышала: «Икона идет!» и как ошпаренная вылетела из палатки. На часах было три утра. Трава вся в инее, в палатке конденсат за ночь превратился в лед. Быстро скрутила спальник, запихала коченевшими пальцами рюкзак в мешок.

Задержка стоила мне целого привала. То есть пришлось идти подряд два перехода. Дождя не было, но дорога, как вчера, была вся в лужах и глиняной жиже. Вчерашние носки, пропитанные глиной, я убрала в гермомешок, но свежие носки сразу стали такими же. Стирать было, конечно, негде, кроме грязных луж — никакой воды.

Наконец долгожданный привал. Перекус, как обычно, — финики с водой (фиников я набрала столько, что часть привезла обратно домой, есть теперь я их не могу, надоели).

В каждом селе к ходу присоединялись новые паломники, местные, вспоминает Елена. Они шли на службу, причащались и вливались в шествие. В Горохово, где на третий день был долгий привал, нет домов, а только храм, который восстановлен там, где раньше было большое село.

— Поговорила с местной бабушкой 80 лет, из них 60 она ходит в этот крестный ход. Говорит: «Пока хожу — живу», а не «Пока живу — хожу». Удивительные люди в русской глубинке!

Великорецкое встретило нас колокольным звоном. Я хотела после всенощной встать в очередь на исповедь, но поняла: сил нет. Непрерывным потоком ехали автобусы — привозили людей на праздник из Кирова и увозили тех, кому уже хватило приключений.

Я поставила палатку в самом лучшем месте — среди кустов шиповника, который цвел и вкусно пах. Осмотрела ноги, с ними всё было плохо. Ноготь на большом пальце оторвался и очень болел, в него нечаянно ткнули палкой на переходе.

— В 4 утра я встала на литургию. Служили прямо на берегу реки Великой, очень торжественно и празднично. Во время причастия даже давки не было, все чинно подходили. Потом был крестный ход на источник и освящение воды на реке Великой. Народ сразу полез купаться.

Вдоль спуска к реке выстроились торговые ряды, павильоны из разных мест России. Можно было накупить сувениров из дерева, железа, меха, тканей, всего съедобного, лечебного, детского и т. д. Я купила три луковицы гладиолусов на дачу и магнитики на память.

К четырем часам дня Елена собрала рюкзаки и пошла на автобус до Кирова. В обратный путь пешком она отправиться уже не планировала, ее ждал восьмичасовой поезд и дорога домой.

— А крестный ход на следующий день продолжится, — вздыхает Елена. — Жаль, что пришлось сойти с дистанции, но я плохо подготовилась, так что иначе никак. В следующем году исправлюсь!

Недавно мы подробно рассказывали о судьбе важной православной святыни — «Троицы» Андрея Рублёва. Икону вопреки протестам экспертов перевезли из музея в церковь. Смотрите наш репортаж из храма Христа Спасителя, где она сейчас находится.