«1250–1350 рублей за бутылку»: поставщик вина рассказал, сколько будут стоить дешевые европейские марки

Российский алкогольный рынок лихорадит последние несколько лет. Из-за повышения пошлин и санкций полки магазинов сильно изменились. На них всё сложнее найти привычные бренды, зато регулярно появляются новые. Цены при этом постоянно растут. Основатель и президент Simple Group Максим Каширин рассказал о тенденциях рынка, сколько сейчас стоит самое дешевое вино и почему нельзя полностью перейти на российских производителей.

— Как повлияли на рынок заградительные меры на импорт вина?

— В России потребляют чуть больше 6 литров вина на человека в год. Это очень низкий показатель, и он продолжает снижаться. В СССР, например, доходило до 16 литров. Если на этом фоне еще и цены на вино повышать, это приведет к сокращению рынка.

Регулирование всей алкогольной индустрии — это вопрос комплексный, но сейчас как будто каждый за свою часть работы отвечает, а единой консолидирующей силы нет. Водочники — это одно, пивовары — другое, русские виноделы — третье, импортеры — четвертое и так далее. Консолидирующая сила должна быть и управлять «над схваткой» структурированием глобального алкогольного рынка в стране. И действовать нужно очень грамотно. В этом бизнесе много игроков, много разных интересов. Государство должно научиться не обращать внимания на это, но при этом действовать грамотно и профессионально для формирования правильного алкогольного рынка в будущем.

— Сократились ли поставки из недружественных стран из-за повышения пошлин?

— Да, примерно на 10% в литрах. Падение пока не драматическое, потому что импортеры завезли вина впрок, особенно под новый акциз. Если не будет никаких других нововведений, то реальное положение дел на рынке будет понятно только в конце этого года. Мы видим, что цены уже растут — и на российское вино тоже. Русские производители подняли цены на 15–20%. Ретейл уже говорит, что у них не осталось недорогих вин. Если будет пошлина 200%, то импорт вина просто обрушится, а в дружественных странах мы можем не найти такого объема вин, и у людей будет меньше выбор и в целом меньше вина будет на рынке. От новых пошлин проиграют все: вино станет дороже, а государство недополучит деньги в бюджет.

— Вы прогнозировали, что в начале 2025 года европейского вина по 700 рублей в магазинах не будет. Сейчас вы придерживаетесь такого же мнения?

— У нас практически не осталось европейского вина до одной тысячи рублей. С новыми акцизами и пошлинами, я думаю, мы вплотную подойдем к 1250–1350 рублей за бутылку вина из недружественных стран. Из дружественных, наверное, что-то останется, ориентировочно по 1000–1100 рублей за бутылку.

— Смогут ли вина из Аргентины, Чили, ЮАР полноценно заместить импорт из европейских стран?

— У этих производителей сбыт уже прекрасно налажен. Вы обращаетесь куда-то и говорите: «Можно мне в десять раз больше или в пять раз больше?» А они вам отвечают: «А у нас нет». Сложно с этим. Да и во многих странах Нового Света нет такой поддержки, как на Европейском континенте, и вина дороже. Плюс стоимость логистики, плюс тайминг. Даже федеральный ретейл, который сам привозит вино, уже испытывает сложности, потому что им нужны огромные объемы.

— Как вы считаете, полное импортозамещение в этой отрасли реально?

— Государство должно понимать, что конкретно мы можем сделать в должном количестве и качестве, а что нет, и в таком случае нужно, чтобы борьба с недружественной страной ни в коем случае не била по уровню жизни российских потребителей. Политика не должна рушить культурные, экономические и человеческие связи. Вино — это люди, часто простые фермеры, семьи. Они тоже страдают от всех этих мер. Нам надо эти контакты и мосты общения сохранять. Для меня вино — это такой цивилизационный продукт, продукт связи между народами.

— Возможно ли развитие винотек на основе ассортимента только из российского вина?

— Мы во всех винотеках выросли очень сильно по ассортименту русского вина. Это уже почти 100 вин и более 10% продаж. Но мало иметь в портфеле только российских производителей. Вино все-таки такой продукт, который человеку нравится именно выбирать. Мы постоянно расширяем портфель российских вин, мы привлекаем новых партнеров. Но российского вина нам катастрофически не хватает.

Многие российские виноделы пришли в этот бизнес как в хобби. Они пошли туда от любви к искусству, многие из них по профессии строители, айтишники, финансисты и так далее. Там нет таких, кто всю жизнь был агрономом, накопил денег и теперь стал виноделом. Это все люди из других индустрий. И часто они не имеют реального представления о рынке, о потребителе, его поведении, о трендах, о будущем и так далее. Мы с ними разговариваем, делимся опытом, как этот рынок устроен, так как мы уже 30 лет профессионально этим занимаемся. Иногда нас слушают, иногда — нет, но мы надеемся, что с кем-то нам удастся сложить партнерство. В целом русское вино — это отличная тема, очень интересная, очень перспективная, хотя и очень долгая, но мы в нее очень верим.

— А что насчет крепкого алкоголя?

— В части импорта мы сейчас активно развиваем портфель крепкого, насколько это возможно. Здесь мы больше работаем с теми брендами, которые остаются независимыми, а наша задача — сформировать альтернативный портфель тем большим иностранным маркам, которые рано или поздно всё равно вернутся на рынок. Второе направление — это упор на российские продукты. Здесь работа идет сложнее и медленнее. К примеру, мы недавно запустили собственное российское производство джина.

При этом по части джина рынок насыщен, сформирован. Кажется странным выходить после остальных. Тем не менее такая стратегия имеет право на жизнь. Ты видишь картину целиком, понимаешь, по каким законам живет отрасль, и знаешь, кто какой продукт производит, по какой цене. Так проще делать свой продукт по классической технологии — из натуральных ингредиентов без ароматизаторов и без разбавления спиртом после процесса дистилляции. И доступный по цене.

Ну и в целом продавать чужое крепкое смысла не видим.

— Что для вас вино — бизнес или любовь?

— Это моя жизнь. Понимаете, это самый большой кайф, когда ты занимаешься тем, что ты любишь.