«Пичкают всем, чтобы заключенные лежали как трупы». Экс-полицейский ослеп и перестал ходить после лечения шизофрении в «Бутырке»

— Здравствуй, мама. У меня отнялись ноги, и это не шутка. Не могу передвигаться. Нужна коляска или костыли. Врачи не верят, но с такими вещами не шутят. Мое состояние ухудшилось, у меня отсутствует аппетит, а врачи ничего не делают, — с такими словами в письме из колонии обращается к своей матери бывший полицейский Юрий Шестов.

В «Бутырке» Юрий оказался после того, как напал на соседа, который дискредитировал Российскую армию и оскорблял сотрудников правоохранительных органов. Шестова обвинили в нарушении статьи 111 УК РФ — он нанес соседу повреждения средней тяжести.

В 2018 году у Юрия диагностировали параноидную шизофрению, которой он страдает до сих пор. Психиатрическое заболевание он получил из-за службы в МВД. Его он не лечил, а скрывал.

На время следствия Шестову назначили принудительное лечение в так называемом «Кошкином доме» — психиатрической лечебнице при СИЗО-2. Здание похоже на большую красно-кирпичную крепость, расположенную прямо в центре Москвы по соседству с магазинами, кафе и жилыми домами. Именно здесь отбывают наказание жестокие убийцы, психбольные и маньяки.

Корреспондент MSK1.RU Вера Борисова узнала, как экс-полицейский оказался в общей колонии и почему за несколько недель здоровый мужчина, который хотел работать в ФСБ, оказался прикован к постели.

Для тех, кто оказался по другую сторону колючей проволоки, медицина перестает работать. Зачастую онкобольным заключенным о диагнозе не сообщают, а боль глушат простым обезболивающим. Пациентов с тяжелыми психиатрическими заболеваниями же пытаются накормить множеством препаратов, чтобы у них не было сил даже подняться с кровати. Всё это, в том числе и условия содержания, сказывается на здоровье заключенных: они перестают ходить, начинаются проблемы со зрением. Некоторым из них даже элементарно сложно сходить в туалет.

Со всем этим столкнулся и Юрий. Сотрудники психиатрической лечебницы считают, что заключенный симулирует, поэтому не дают ему ни коляску, ни костыли. Тем временем экс-полицейский передвигается по стенке и не может долго сидеть, потому что не чувствует ног. Он просит врачей изменить лечение и не колоть ему столько препаратов.

За состояние Юрия переживают его пожилые родители. Они забили тревогу после того, как сын прислал последнее письмо. Отец экс-полицейского Владимир рассказал, что всё началось 14 июня. Меньше чем за неделю сын стал недееспособным.

— Ему много всего дали: и уколы, и таблетки. У него отнялись ноги, он не ходит, только лежит. На той неделе мы приходили в СИЗО, врач сказала: «Мы сейчас это отменим, другое отменим. У него всё нормализуется». Она нас просто заверила обещаниями. Его пичкают всем, чтобы заключенные лежали как трупы. Чтобы ничего не просили и не возмущались, — рассказал Владимир, чей сын лежит в «Кошкином доме».

По словам отца, семья была очень удивлена, что письмо с жалобой сына пропустила цензура. После того как родители обратились к адвокату и начали привлекать внимание к произошедшему, письма Владимира перестали проходить цензуру.

Родители вместе с адвокатом Константином Ерохиным пришли к заведующему отделением, в котором лежит их сын. Они договорились о личной встрече, но в последний момент врач отказался и отправил вместо себя помощника.

— Адвокат сказал, что общался с правозащитником Евой Меркачевой, чтобы она обратила внимание на происходящее. Недавно в «Кошкином доме» была проверка, но человек из общественно наблюдательной комиссии сказал, что он не может ходить в СИЗО каждый день. Там, конечно, полный кошмар и ужас. Сотрудники СИЗО ходят перед ними как перед генералами. Когда ОНК уезжает, они ничего не делают, — поделился Владимир.

В последний раз родители видели сына 8 июня. От некогда здорового и крепкого мужчины практически ничего не осталось — один скелет и впалые глаза с синяками.

— Это был настоящий кошмар, — вспоминает встречу с сыном Владимир. — Он не может сидеть на месте: встал и сразу же сел. Юра хватался за решетку, а руки у него трясутся. У него постоянно сводит скулы, сильно похудел — не ест ничего. Зрение сильно упало, видит только в 20 сантиметрах. Между нами было меньше метра. Я смотрю ему в глаза, а они ничего не выражают. Спросил у него: «Сын, ты что-нибудь видишь?» Он мне говорит: «Пап, вы у меня все расплывчатые», — рассказал отец Юрия Шестова.

Как говорит отец, они с подобным ужасом столкнулись в первый раз. До того как сын находился в колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов, всё было в порядке.

— Он говорил, что абсолютно ничего не может делать. Он еле досидел наше свидание, весь извелся. У них там нет воды. Я ему сказал, чтобы пил из-под крана. Но, видимо, боится. У него обезвоживание организма. Самое плохое, что больше двух недель не может сходить в туалет, — поделился Владимир.

Заплаканная мать Юрия сидела у входа в «Кошкин дом», чтобы встретиться с лечащим врачом сына. Женщина чуть ли не умоляла, чтобы медики подняли его на ноги.

— Мы отправили ему посылку и письмо, но он до сих пор не ответил. Не знаем, что с ним вообще там происходит. Врачи говорят, что он симулирует. Они ему не верят, — со слезами в голосе сказала мать Юрия Шестова.

В разговоре с корреспондентом MSK1.RU лечащий врач экс-полицейского Дмитрий Никитин отказался от комментария и отправил со всеми вопросами к начальнику СИЗО (редакция MSK1.RU отправила официальный запрос начальнику ФСИН по Москве).

— Вы должны обращаться в официальный аппарат. Мы не можем давать комментарии о состоянии здоровья. Если вы обратитесь к нам как физическое лицо, тогда другой разговор. Тем более приходил уже адвокат по нему. Ему всё разъяснили, был мой заместитель. Если есть какие-то проблемные вопросы, то все к начальнику, — сказал Дмитрий Никитин.

О состоянии «Кошкиного дома» в репортаже для «МК» рассказывала правозащитница и член ОНК Ева Меркачева. По ее словам, куда ни зайди — везде страшно. Пол в выбоинах, стены ободраны, на потолке плесень, окна от грязи стали черными, как от сажи. Врачи, которые там работают, говорят, что денег на ремонт нет, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. Как в таких условиях могут содержаться заключенные и о какой помощи психически больным может идти речь?

— Вообще если быть до конца откровенными, то большинство камер нужно просто закрыть как непригодные для нахождения там людей. В некоторые зайти невозможно из-за специфического запаха. Были такие камеры, где я смогла пробыть ровно минуту — не выдержала зловония, — писала Ева Меркачева после посещения «Бутырки».

Ранее портал MSK1.RU публиковал подробный материал про историю «Бутырки». Из него можно узнать про легендарный побег 13 женщин из Новинской тюрьмы, за который юного Маяковского отправили за решетку. Также прочитайте авторскую колонку экскурсовода Ивана Савушкина про то, как ценой тысяч людей был построен речной канал Москва.