«Меньшов подарил мне судьбу». Дмитрий Харатьян — о съемках «Розыгрыша», жизни в Красногорске и борьбе с алкоголизмом

Народный артист России Дмитрий Харатьян 21 января отметит свой юбилей. В рамках проекта «Москва — Россия?» креативный директор по стратегическим коммуникациям Оксана Маклакова встретилась с артистом в студии радиостанции «Калина красная». Читайте в интервью о съемках фильма «Розыгрыш» (16+), отношении Харатьяна к эмиграции российских звезд и секретах долгой семейной жизни.

— Поскольку мы с вами находимся в студии музыкального радио, хочется с музыки и начать. У вас есть своя концертная программа, с которой вы выступаете…

— «Розыгрыш длинною в жизнь» я это называю. Первым моим фильмом был «Розыгрыш» Владимира Валентиновича Меньшова. Символическое название. Мне было 15, когда я пришел на киностудию с гитарой в руках. Меня привела девочка из пионерского лагеря, Галя Стовбунская. Поэтому всё пронизано музыкой, всё начиналось и продолжается с музыкой. Приходу в кинематограф я благодарен и обязан, конечно, игре на гитаре и любви к песне.

— А история про то, что вы обменяли велосипед на гитару, не байка?

— Это реальная история. Здесь вот недалеко, в Красногорске, на улице Вокзальной, я катался на велосипеде. Это был май 1972 года. Я вдруг услышал чарующие звуки музыки, которые никогда раньше не слышал. Но когда я подъехал ближе, я вообще удивился. Там были два пацана, примерно как я по возрасту, с гитарами, играют чудо-музыку и по-английски поют. Это была песня Beatles While My Guitar Gently Weeps.

— Почему «Розыгрыш»?

— «Розыгрыш» в том смысле, что я вытащил счастливый лотерейный билет, а не разыграл кого-то. Когда мне по телефону позвонила Галя, она сказала: «Слушай, я сегодня была на „Мосфильме“, там будут снимать фильм, и нужны ребята, которые играют на гитарах, поют песни». Я говорю: «А как называется?» Говорит: «Розыгрыш». Я подумал, что-то это подозрительно. Говорю: «Галя, ты меня разыгрываешь? Не может быть такого названия у фильма». Она ответила: Я уже всем рассказала, что есть в нашем пионерском лагере «Метеор» такой первый парень на деревне. Так что бери гитару, поехали, завтра на Киевском вокзале встречаемся». Фильм вышел 10 января.

Я летал в облаках от счастья, узнавания. В меня тыкали пальцем: «Это он!» А потом, конечно, начались издержки этой профессии, которая еще тогда не была моей профессией. Я уже тогда почувствовал на себе всё бремя славы, потому что я был десятиклассником. Я приходил из школы, и у меня письма из ящика торчали, не помещались в него.

— А после «Гардемарины, вперед!» (6+) больше было этого эффекта?

— После «Гардемаринов» я уже был закаленный «Розыгрышем». Поэтому гардемаринская слава дольше, она длиннее, она в веках уже. «Розыгрыш» — замечательный фильм, но говорят, что кино стареет, я уверен, конечно, что «Розыгрыш» не постарел, тем не менее сама стилистика, она другая, она такая ретро всё-таки уже. А «Гардемарины» — это приключенческая история, она навсегда.

— В «Розыгрыше» полно «цитат великих». Например, «Почему, вы, взрослые, пугаете нас жизнью?»

— Да, это очень замечательный сценарий Семена Лунгина. Насколько я знаю историю создания фильма режиссером Меньшовым, он пришел молодой, амбициозный на киностудию. До этого учился во МХАТе на актерском с Верой Алентовой. По мастерству он считался неперспективным, и только Алентова в него верила. И эта сила веры и любви сделала в том числе свое дело.

На студии Меньшову сказали, что сначала нужно поработать ассистентом, вторым режиссером. Он возмутился: «Вы о чем говорите? Я уже собран двумя образованиями». И ему сказали: «Хорошо, у нас есть тут портфель сценариев, которые никто не берет. Вот, пожалуйста, „Розыгрыш“».

Как я понимаю, школьная тема не совсем его, судя по тому, что он дальше снимал, это реально немножко отличается. Тем не менее его амбиции режиссерские взяли вверх.

— И картина стала культовой…

— Да, конечно, это всё благодаря режиссеру. Хотя и песни там потрясающие: «Когда уйдем со школьного двора», «Когда роняет капли первый дождь», «Бабочки летают», «Это странно всё действительно», «Стрижи». Они и сейчас все, кроме «Стрижей», в моем репертуаре.

— А как «заходит» такой репертуар? Есть понимание, что сейчас он будет актуальным?

— Это вечно, это всегда «заходит». Мне повезло, что аудитория моя, она разновозрастная. Она не только 50–60+, каким я являюсь, и молодежь приходит, и еще с собой приводят. То есть это им интересно. Они к этому тянутся. Но школа и школьная тема — она же тоже вечная. Потому что эти школьники сегодняшние, они же считывают это. Песня «Когда уйдем со школьного двора» в какой-то момент становится их ритуальным прощанием с детством.

— С Мариной Майко вы в браке уже 35 лет. В чем секрет этого семейного долголетия?

— Это всё индивидуально, конечно. Но есть какие-то ценности семейные, неизменные, которых мы придерживаемся. Это уважение, дружба. Вообще, любовь, как философ сказал, — это три влечения. Влечение ума — это уважение, влечение сердца — это дружба, влечение тела — это страсть. И всё это вместе — любовь. Это очень сложно, это работа. Но мне кажется, что в нашей ситуации это потому, что такие два психотипа. Мы с Мариной очень разные. Но при этом есть некий момент терпимости и понимания.

Несмотря на то что у нас очень много общего — дом, семья, школа гардемаринов детская в Красногорске, у нас есть своя жизнь, своя территория, где каждый из нас реализуется. Рецептов дать нельзя. У Марины, например, семья очень сплоченная, и мама, и папа, он уже ушел из жизни, но они жили всегда вместе. У меня наоборот: папа с мамой развелись, когда мне было восемь лет. Мама так и не вышла больше никогда замуж. Папа два или три раза был… Тоже он ушел из жизни, к сожалению.

— Заходя на территорию личного: была история, которую вы не скрываете, связанная с алкоголизмом. Была какая-то критическая точка?

— Каждый медийный, известный, публичный, популярный, узнаваемый человек подвергается этим искушениям — любовью народа, которая убить может. Но я не думаю, что у меня [появилась зависимость] только из-за этого. У меня, видимо, была предрасположенность. Как мне объяснили врачи, кто-то с алкоголем справляется на химическом уровне даже, а у кого-то он не расщепляется, и он становится ядом.

В 42 года я бросил курить, а в 44 я бросил употреблять алкогольные напитки. Зависимость была сильная, как я справился, одному Богу известно. Но это точно не медицина, потому что все эти препараты и зашивания помогали на время, ненадолго. Первый раз — на три года, потом еще год, но всё равно я возвращался. Тем не менее в какой-то момент, я думаю, инстинкт самосохранения сработал.

— Как вы воспринимаете нынешнюю ситуацию с отъездом из России музыкантов, режиссеров? Это какой-то гражданский раскол?

— То, что сейчас происходит, — это было неизбежно. Есть историческая необходимость для России именно сейчас пройти путь этих вызовов, испытаний. То, что кто-то принял вот такое решение [уехать] и так к этому отнесся, — это на их совести. Я вообще не склонен никого осуждать и обсуждать на самом деле. Знаете, есть четыре принципа: не говори то, что знаешь, не говори то, чего не знаешь, то, что знаешь, тоже не говори, не осуждай и не обсуждай.

Много для отечественного искусства и культуры сделали, начиная с Пугачевой, не буду всех перечислять, у меня к ним отношение как к деятелям искусства не изменилось. Чисто с человеческой и гражданской позицией я не согласен, у меня она другая, но я их не осуждаю при этом абсолютно.

— Вы почетный житель Красногорска. Насколько удается в жизни города участвовать? Как изменился этот город с вашего детского возраста?

— Это мое детство, юность, всё мое родное, моя alma mater — школа № 9, в которой я все 10 лет учился, детский сад, дома, где я жил, — это всё в радиусе одного километра. Поэтому, конечно, для меня это место святое и священное, безусловно. Я очень люблю его. Этот город меняется. Если говорить о моем участии — школа гардемаринов, мы постоянно участвуем во всех мероприятиях, и городских, и фестивалях театральных, и не только.

Так вышло, что Красногорск и Евпатория — города-побратимы. В Евпатории я стал почетным жителем, потому что с 2015 года провожу там фестиваль детского семейного кино «Солнечный остров», там выступаем со школой гардемаринов. Еще я член Общественной палаты, всегда отдаю свой голос за то, чтобы город развивался. Подробно не участвую в силу нехватки времени, но тем не менее то, что меня оттуда еще не отчислили, говорит о том, что, наверное, хотя бы именем [я помогаю]. Это как я стал армянином, хотя бы чтобы в паспорте было написано «армянин» — я уже поддержал как бы нацию, народ.

— А у вас есть какие-то связи с диаспорой?

— У меня есть связи с диаспорой и с армянами, мои родственники живут и в Ереване, в том числе и в Мегри — это самый юг Армении. Была на Первом канале программа «Моя родословная», я туда ездил и благодаря ей увидел это родовое гнездо. Мегри — это «медовый» в переводе на русский. Я думал, что Харатьян — это «токарь» переводится с армянского, а оказывается, не «харат», а «храт» — это советчик.

Мой папа был мудрецом, и я так в себе иногда прослеживаю вдруг какие-то философские мысли и тягу вообще к этому. Я даже стал лектором общества «Знание», общаюсь на важные темы с людьми. Фамилию оправдываю в некотором смысле. И вообще профессия-то актерская тоже про это. Это не просто слова чужие говорить. Это такая миссия, отчасти врачевание души.

— 21 января у вас будет юбилей. Как будете отмечать?

— Я хочу отметить свой юбилей не просто в домашнем кругу среди близких, соратников, друзей, а сделать широкомасштабную, всенародную историю. Я хочу со своим коллективом организовать тур. Мы уже придумали название «Судьба и Родина едины» — это строчка из песни «Не вешать нос, гардемарины». Это будут такие концерты, творческие встречи в разных регионах страны, где мы будем выступать. И таким образом я отмечу некий такой промежуточный юбилей — 65 лет.

Ранее певица Екатерина Яшникова побывала в студии радиостанции «Калина Красная», где рассказала о своем творческом пути.