В вузах — сброд, а виновато в этом государство? Честный разговор с преподавателями о высшем образовании

Многие преподаватели хватаются за голову: в вузы повально идет сброд, которому совсем неинтересно получать высшее образование. Причем проблема эта возникла давно — пять, а то и десять лет назад. На пары приходят ребята в спортивных костюмах, едят сэндвичи, запивая кофе, и это всё прямо на лекциях. Экзамены — это отдельная трагедия, списывают все. Стараться никто не хочет, да и не умеет. Об этом говорят сами педагоги.

Когда мы готовили этот материал, мы пообщались со многими преподавателями. Часто они отказывались поднимать эту тему — говорили, что жаловаться на своих студентов неэтично. Но всё равно подтверждали, что да — большинство студентов просто перестали учиться.

Кто-то смотрит на это либерально — высшее образование давно перестало быть великой целью для людей. Многих ребят в вузы гонят матери, у которых идея фикс, чтобы их чадо имело высшее образование. Мол, без него один путь — в деклассированные элементы. Отсюда у студентов нет никакой мотивации учиться. Другие смотрят на происходящее с ужасом: университеты стали бедламом, куда приходят не получать ценные знания, а валять дурака на задних партах. Альма-матер стала местом повеселиться и пообщаться с ровесниками.

Вот что по этому поводу говорит кандидат филологических наук, который преподает в МГУ и ведет лекции в других ведущих вузах страны. По поводу своих студентов он решил высказаться анонимно.

— К сожалению, это острая и довольно неприятная тема, потому что действительно студенты стали заниматься существенно хуже — они сейчас куда менее заинтересованы в получении образования. В вузах очень много неинтеллигентных людей, которым совсем неинтересно учиться. Они приходят в университет развлекаться. К сожалению, даже в лучших вузах страны сейчас это проблема.

Двадцать лет назад заинтересованность студентов, конечно, была существенно выше, — продолжает преподаватель. — Возможно, это было отчасти по инерции. Падение заинтересованности в образовании связано прежде всего с экономической политикой нашей страны и низкими зарплатами преподавателей. У нас зарплаты, как в Африке, и вы это прекрасно знаете. Сами студенты, к сожалению, к учебе относятся чаще всего равнодушно — лишь бы получить корочку. Иногда они даже не вполне понимают, по какой специальности учатся. Для них это не важно.

У многих студентов знания ограничиваются тем, чему их научили репетиторы перед поступлением. Став студентами, они не учат вообще ничего. Не все, конечно, но, к сожалению, многие. Неофициальный призыв «забить на учебу», как выражаются на соответствующем сленге, весьма популярен. Это ужасно. Но обвинять в этом только студентов неправильно. Обвинять нужно наше «чудесное» государство, у которого много разных достижений в сфере образования, как вы знаете. У тех, кто нами руководит, совершенно иные задачи. На жалобы преподавателей они не реагируют и не отреагируют. Потому что сами знаете, что им нужно, и сами знаете, кто им нужен.

— Как вы относитесь к отмене болонской системы образования?

— Как к любому факту, связанному с изоляционизмом, — крайне отрицательно. И не потому, что мне нравится болонская система, иногда она у нас довольно по-идиотски функционировала (не везде, конечно). Но само желание изолировать нашу страну — это, безусловно, плохо.

— Извечный вопрос: ЕГЭ определяет качество знаний?

— Про ЕГЭ я могу сказать существенную вещь. С одной стороны, ЕГЭ очень сильно ухудшил качество знаний абитуриентов. С другой стороны, благодаря ЕГЭ люди издалека — из провинции — теперь могут поступить в лучшие московские вузы. Не было бы ЕГЭ, у них не было бы возможности добиться хорошего образования. Ехать в Москву и нанимать там репетитора для многих абсолютно не вариант. Единый госэкзамен — это шанс для людей издалека. Но всё равно этот экзамен очень сильно понизил качество подготовки поступающих — порой в вузы приходят люди с чудовищным уровнем знаний, хотя, конечно, есть и толковые студенты.

— Для молодежи престижно иметь высшее образование сейчас?

— Документ о высшем образовании иметь нужно. Но отношение к самому образованию часто совершенно плевое.

Также мы взяли интервью у Игоря Исаева. Он занимал пост директора Института лингвистики РГГУ в 2016 году. До этого он восемь лет был доцентом Института лингвистики, а с 2004 по 2017 год работал в Институте русского языка РАН. Этим летом он ушел из РГГУ.

— Игорь Игоревич, в СМИ писали о недоборе людей на бюджетные места. Вузы были вынуждены звонить абитуриентам и упрашивать тех подавать документы. Как итог — на бюджет в элитные вузы страны прошли выпускники с очень низкими баллами, троечники. Связано ли это с оттоком людей из страны? На этом фоне насколько снизится качество подготовки студентов-первокурсников?

— Точно нет, — уверен Исаев. — Это связано с особенностями приемной кампании этого года. В предыдущие годы абитуриент мог отправить документы в несколько вузов. А в этом году он должен был отправить их в одно место. Получается, что отток абитуриентов связан с тем, что многие люди из регионов потенциально не поехали в Москву, потому что поняли, что здесь конкурс высокий и они могут здесь не поступить. Побоялись принести документы в университеты из-за конкуренции. Но при этом в РГГУ, я знаю, выстрелили переводоведение с восточными языками на специалитете. А на бакалавриат пришло людей меньше, чем в предшествующие годы.

Отчасти это может быть связано с тем, что наши политики назвали бакалавриат «вражеской» штукой, с которой нужно покончить, поэтому люди охотно понесли документы на специалитет. Уменьшение количества студентов связано с тем, что люди стали выбирать менее рейтинговые университеты.

Также я считаю, что это никак не связано с оттоком населения. Это больше связано с общей политикой Министерства образования.

— А что вы думаете про отмену болонской системы?

— По большому счету, наша болонская система сделана кривовато — образовательные стандарты, которые были у нас, отличались от каких-нибудь немецких университетов. При этом смысл четырехлетнего бакалавриата заключался в том, что при этой системе существует мобильность студентов. Студент начинает учиться у нас и может закончить образование в другой стране. Но вышло так, что наши программы очень сильно различались от европейских.

Для этого придумали программу двойных дипломов, чтобы пристроить наших студентов в Европу. Программы согласовывались специально, и без согласования система не работала. Потому по болонской системе грустить нет смысла. Грустить надо о другом. Когда мы переходили на болонскую систему образования, нам пришлось переделывать специалитет — ломать его, сжимая программы. Это было тяжело и долго, но переделали. Включились в этот процесс. И теперь — твою мать! — нужно делать всё то же самое, переделывать всё обратно в специалитет.

Я прямо скажу. В образовании неважно — четыре года ты обучаешь студента или пять. Если ты учишь хорошо, то через четыре года бакалавриата и два года магистратуры у тебя будет хороший выпускник. А если ты плохой преподаватель, плохое учреждение без рейтингов, без традиций — то хоть пять, хоть семь лет: твой студент всё равно ничему не научится. В этом смысле тосковать по болонской системе с нарушенной системой обмена не нужно, она была не очень хорошо устроена. А то, что придется всё ломать, переделывать курсы, переделывать часы, — это плохо, ведь этим будут заниматься преподаватели.

— На фоне уменьшения абитуриентов качество подготовки первокурсников снизится?

— Нет. Педагогический состав ведь останется прежним. У нас в РГГУ, например, все работают на совесть. Тут опасность другая. Когда становится меньше групп, то ставка профессорско-преподавательского состава уменьшается. Соответственно, если преподавателю раньше давали десять групп, то сейчас, например, дадут всего семь. Кто был на полной ставке, окажутся на неполной. Они будут вынуждены искать работу где-то еще, потому что у них будет неполная зарплата. Так педагоги начнут тратить свои силы не только на педагогическую работу.

— Как спецоперация повлияла на образование? Будут ли патриотические лекции, как в школах? Что изменилось в жизни преподавателей?

— Если быть откровенным, то внешне почти ничего не изменилось.

Да, в университетской среде есть люди, которых затронула СВО, — это те, кто высказываются против спецоперации. Но пока в вузы не вводят «патриотических классных часов» — ни преподавателей, ни студентов не обязывают чем-то таким заниматься. Пока. Есть опасность, что подчистят педсостав — тех, кто не кланяется текущему моменту. Кажется, что по России подобного еще немного, но отдельные случаи уже есть.

— В чем проблема сегодняшних студентов? Правда ли, что учащиеся сейчас «не те»? Стали ленивее, глупее, чем 10 лет назад, и в вузы попадает сброд, который не желает учиться? Или это слишком категорично?

— Это неправда, и так говорить неправильно. Общество меняется, меняются стандарты того, что важно, а что нет. Сейчас люди не должны иметь высшее образование, чтобы быть успешным в жизни. В советское время считалось: либо ты работяга и всю жизнь ходишь в солярке, либо ты интеллигенция.

Общество просто эволюционировало — не требуется того, что требовалось на предшествующем этапе истории. Это лишь традиция набирать огромное количество студентов, которых отправили поступать советские родители со словами: «Ну как ты без высшего образования, ты чего?». Студенты не мотивированы, и это вина родителей. У тех есть представление о том, что надо идти в университет. Зачем? Это уже другой вопрос, ответ на который мало кто знает.

Те студенты, которые учатся хорошо, и те, кто умен, но пропустил всю учебу, — это все-таки разные вещи. Есть умные, но которые не понимают, зачем они учатся. Они либо меняют учебу, либо в мучениях доучиваются, радуя родных. Но хорошие, примерные студенты ничем не отличаются от тех, кто был 10 лет назад.

Это как в крестьянской традиции. Все говорят: «Как же так? В селе не остается людей, люди оттуда уезжают». Просто люди оттуда уезжают, потому что появилась техника — столько рабочих рук не нужно! И тут то же самое. Такое количество людей с высшим образованием для выполнения заурядных работ не по профессии, на которую люди потратили 800 тысяч, миллион, не нужно.

— ЕГЭ показывает качество знаний?

— ЕГЭ надежно показывает корреляцию того, как человек учился, с тем, что у него в баллах. Это полезный инструмент. По моей практике я видел, что люди, у которых больше 230 баллов, — это уже хорошие, уверенные студенты. Но бывает всякое. Бывает совершенно чертов гений, но у которого всего 160 баллов. А ему просто в школе неинтересно было. Бывают единичные случаи, когда у человека 280–290 баллов, но он вообще не учится. Но я считаю, что в последнее время баллы ЕГЭ дают надежную картину, кто перед тобой.