«Они изолированы, мы тоже». Как в центре Москвы живут люди, у которых во дворе находится Бутырская тюрьма

Московский следственный изолятор № 2 многие знают по названию «Бутырка». Это СИЗО окружено жилыми домами — ухоженными семи- и восьмиэтажками. По словам местных, эти здания строили еще при товарище Хрущеве как раз для работников изолятора, но помимо них туда заселялись и обычные люди. И живут они там до сих пор.

Корреспондент MSK1.RU Александр Рыльский съездил туда и сам узнал, каково это, когда во дворе твоего дома живут сотни зеков и сторожащих их надзирателей.

Чтобы попасть во двор 45-го дома на Новослободской улице, нужно пройти мимо ворот самой тюрьмы (по факту «Бутырка» — это СИЗО, но так сложилось, что в народе его называют тюрьмой. — Прим. ред.). Внутрь следственного изолятора, разумеется, отсюда не зайти (и не заехать), о чём сообщает однозначная надпись на табличке. Изнутри раздаются матерные крики гражданина начальника. Его душераздирающие вопли заглушает собачий лай.

В десяти метрах от ворот — самая обычная детская площадка. Ребенок ковыряется в песке, рядом сидит его мама на лавке, смотрит в телефон. Лай и крики слышны отсюда прекрасно.

— С ребенком здесь не страшно гулять? — спрашиваю.

— Да нет, — отвечает мать. — Наоборот спокойно. Вы где еще столько полицейских увидите в Москве? Нам здесь нравится.

Если немного пройти внутрь двора, то открывается шикарный вид на сторожевую вышку, по которой гуляет надзиратель. Справа от вышки стоит красная башня — в одной из них, кстати, содержался в свое время Емельян Пугачев. Сейчас башня используется как служебное помещение. За вышкой — желтоватое здание, бывший женский корпус Бутырской тюрьмы. Вдоль забора, на котором закреплена колючая проволока, стоят машины жильцов. Мимо проходит девушка, озираясь по сторонам.

— Я только недавно сюда переехала, — рассказывает Марина. — Очень интересно происхождение некоторых звуков, которые оттуда доносятся. Иногда лают собаки очень громко. Иногда слышны какие-то крики. Это очень настораживает.

В остальном, по словам Марины, здесь хорошо живется. Местную атмосферу она оценивает как красивую метафору.

— Возможно, некоторых беспокоит большое количество полицейских. Мне, в принципе, нормально, — уточняет она. — Жизнь тут напоминает о том, что есть немного другая часть страны, где живется совсем по-другому. Что есть люди, которые живут по велению надзирателей. И попасть в подобные места в этой стране очень просто. От сумы да тюрьмы, как говорится…

— Здесь дорого жить?

— Мне кажется, что, как и везде в центре. Может, чуть дороже. При том, что это не самый элитный дом, прямо скажем. Мы снимаем двухкомнатную квартиру за 52 тысячи. За «двушку» здесь это в принципе нормально.

Но так к соседству с тюрьмой относятся только те, кто живет здесь недавно. Остальные здесь очень невозмутимы: что старики, что люди помладше. А чего, собственно, паниковать?

У подъезда стоит колоритный мужик с усами и в тельняшке.

— Каково вам жить рядом с самой известной тюрьмой России?

— Историю учи. Это — замок XVII века… (на самом деле XVIII века. — Прим. ред). А рядом с замком и жить благородно! Да и вообще ты его видишь отсюда?

Здание тюрьмы скрыто за деревьями.

— Ну если пройти десять шагов…

— Если б у бабушки было что-то, она была бы дедушкой, — многозначительно отрезает собеседник. — Я тебя спрашиваю: ты сейчас его видишь? Это самый лучший двор!

— России?

— Москвы. Спокойно, чисто, хорошо. А меня что-то смущать должно? Зеки эти? Слышал заповедь: «Не воруй»? Вот пока воровать не будешь, не окажешься там. А до этого тюрьмы не должны волновать.

Здешние дома, стоит отметить, действительно выглядят очень ухоженными. В подъездах чисто, во дворе никто не мусорит. Жильцы тут — это в основном пожилая интеллигенция. Мужчины ходят в пиджаках, дамы в шалях. На фоне следственного изолятора.

— Тут никого тюрьма и не волнует в общем-то, — объясняет Александр Сергеевич. — Никакого внимания к тюрьме. Единственное, здесь раньше было перекликивание — это в 90-х еще было. Друзья заключенных залезали на крышу и вели разговоры с ними оттуда. Кричали друг другу разную информацию. Вот этот момент беспокоил сильно, шумно было. Их гоняли отсюда, закрыли двери на замки. Как закрыли, то они практически перестали объявляться. А так со временем, конечно, привыкаешь.

— А есть для местных жителей инструкции от тюрьмы? На случай массового побега, например.

— Нет, какое там. Впрочем, раньше в этот дом заселяли представителей силовых структур: милиция, КГБ и так далее. Это было 60 лет назад. У моей жены отец из структур. Вот он тоже здесь получил тогда квартиру. С тех пор всё продавалось, изменялось, сейчас их тут нет. Они исчезли все. Вымерли. И стал обыкновенный дом. С кучей понаехавших. Им на всё наплевать, за квартиру они не платят, у них долги копятся, их ничего не колышет. К сожалению.

— Есть какие-нибудь легенды, мифы про эту тюрьму?

— Легенд нет. Есть факты. Отсюда лет 10 назад кто-то сбежал. Мы об этом даже не знали. Узнали после, когда всё закончилось. Увеличили проволоку, поставили еще одну вышку. Вот. Надзиратели систематически выходят из тюрьмы с овчарками. Большими, грозными псинами. Их лай на самом деле тоже беспокоил. Тяжело это психологическое давление. Слушать днями собачьи завывания тяжело. Со временем привык, кажется. Но, наверное, у тех, кто находится по ту сторону забора, от лая другие ощущения. (Смеется.) По-другому это воспринимают.

Из подъезда выходит элегантно одетая пожилая москвичка.

— Мы не замечаем СИЗО, — подтверждает Галина Ивановна слова Александра Сергеевича. — Периодически видим часового со стоянки. А так — ничего. Они изолированы, мы тоже. Никаких ощущений. Из минусов — нас беспокоят собаки. У них там питомник, они начинают лаять. Но собаки и в деревне лают. Лай не ассоциируется с тем, что у нас тюрьма под боком.

— Может, впечатление оставляет то, что вы на свободе, а в 50 метрах сотни заключенных под присмотром надзирателей?

— Нет, я не задумываюсь об этом. А почему я об этом не думаю — я не знаю. Порой сюда приходят люди с посылками заключенным. Садятся на лавку и с тоской смотрят на забор тюрьмы. Очень поэтично смотрится. Но на меня это тоже особого впечатления не производит.

Снова подхожу к стенам СИЗО. На лавочке сидит парень, держит несколько небольших пакетов в руке. Передачку принес, догадываюсь. Такие персонажи здесь и впрямь нередки.

— У меня здесь брат сидит, — рассказывает Артем. — Вещи вот хочу ему передать. Без понятия, каково ему сейчас там. Что ему нужно — тоже не знаю. Нам с ним переписываться нельзя.

— Почему?

— Мы с ним проходим по одной статье…

На соседней лавочке расположился худощавый тип в майке. Весь в наколках. Из горла хлещет водку. Просит у меня зажигалку.

— Не знаю, как рядом с «Бутыркой» живется. Знаю, как живется в ней… — начинает свой рассказ бывший зек. Кажется, ему сложно выговаривать слова. — Нормально там всё. У вертухаев свои законы, у нас — свои. Их придерживаются. Порядки такие же, как тут. Надо человеком жить, вести себя по-людски. В тюрьме это не каждому удается. Когда я сидел 10 лет назад, нас кормили мойвой вареной, дико пересоленной. И всё. Сейчас любой зек напишет в прокуратуру, что плохо кормят, проверка сразу, задолбят всех… 9 месяцев в этом СИЗО сидел. Я думаю, мне тюрьма ни черта не помогла. Я сел, мне 18 лет было. По 158-й статье (кража. — Прим. ред.). Пока я сидел, мои одноклассники, однокурсники учились, шли в армию, работали, влюблялись. Я сидел. Ну вышел я, и что? Лучше б не выходил. Работаю вот, неофициально. А зачем?.. — начал было философские рассуждения.

— Пришли сюда поностальгировать?

— Нет. Я ехал в Китай-город. Вышел просто на лавочке посидеть, водочки попить около тюрьмы… Дай позвонить, а?

Вручаю ему телефон. Как отказать человеку с такой благородной статьей? Он позвонил какому-то чеченцу. Обсуждали что-то похожее на работу.

— Во-от, — говорит, возвращая мне телефон. — Мы с этим чеченом в «Бутырке» сидели. До сих пор меня выручает! Вот это люди сидели раньше. Раньше понятия были… А сейчас *** (ерунда) всё. Нет понятий. Нигде, — заключает зек.

Ранее портал MSK1.RU публиковал подробный материал про историю «Бутырки». Из него можно узнать про легендарный побег 13 женщин из Новинской тюрьмы, за который юного Маяковского отправили за решетку. Также прочитайте авторскую колонку экскурсовода Ивана Савушкина про то, как ценой тысяч людей был построен речной канал Москва.