Провал RUTUBE, ревность к Ксении Шойгу и любовь к Собянину: большое интервью с фитнес-блогером Алексеем Столяровым

Алексей Столяров — главный спортивный блогер страны, фитнес-тренер и муж Ксении Шойгу. На его канале выходят выпуски про путешествия, питание и челленджи на выносливость. Сам же Столяров, помимо этого, — создатель бренда одежды EAZYWAY.

В большом интервью проекта «Москва — Россия?» главному редактору MSK1.RU Оксане Маклаковой Алексей Столяров рассказал, как трижды пытался подняться на Эверест, и о лучших местах для путешествия по России. А также о жизни с Ксенией Шойгу, своем бизнесе и сотрудничестве с RUTUBE и Министерством спорта.

— Мы очень рады, что ты нашел время, ждали тебя раньше, но ты уехал на Эльбрус.

— Да! Покорил Эльбрус! Ой, покорить нельзя Эльбрус, можно только подняться. Поднялся.

— Причем это была твоя не первая попытка?

— Это была третья попытка, мы пытались три раза подняться на Эльбрус. Третий раз — успешно. Первый раз нам помешала погода, второй раз нам помешала погода и третий раз очень нервничали, снимали большой фильм, он набрал уже 1 400 000 просмотров за полторы недели. Что здесь было для меня сложно — давление, потому что ребята и блогеры, конечно, говорили: «Слушай, ну третий раз и всё, глупо будет еще снимать и пробовать». И вот это ожидание, что подняться обязательно нужно, что осталась последняя попытка, это как последняя жизнь.

Я достаточно нетерпеливый человек, поэтому горы мне даются сложно, но зато классно получается снять контент, людям нравится, и радует, что многие ребята после видео отмечают меня в сториз, едут в предэльбрусье, тоже пытаются сделать, что сделал я. Для меня это главное — показывать правильный пример, показывать новые вершины.

— Многие ребята не знают, что у нас, например, самая высокая гора в Европе, такая высокая, что Эльбрус считается одной из семи вершин мира. То есть она действительно очень знаменита. Понятно, что 8-тысячников очень много, около 14, и на Netflix снимали, как молодой человек покорил их. Но Эльбрус, действительно, такая интересная гора, и наши местные жители, молодежь иногда очень недооценивают, говорят, что Монблан — самая высокая гора в Европе, но на самом деле Эльбрус, на Кавказе он находится, и это та самая гора, выше которой до Уральских гор ничего нет. И это мало кто знает, а когда блогер на 1,5 миллиона снимает, естественно, молодежь такая: «Ничего себе! У нас есть такое!»

— Какие еще недооцененные есть места у нас?

— Места если, то Байкал избит, плато Путорана, я считаю, совершенно неиспользованная история, где много достопримечательностей красивых, я считаю, Крайний Север, Арктика совершенно не показаны у нас, потому что мы ездили на край Земли с Димой Масленниковым, на полуостров Рыбачий, и как бы там холодно ни было, как бы там ни дуло, ты приезжаешь и думаешь: «Вау, вот это красотища!» То есть действительно фантастически там, после Второй мировой войны разрушены места, которые мало кто трогает, мало кто видит. Там история показана, то есть действительно это те моменты, которые нужно показывать, о которых нужно рассказывать, они труднодоступны, но в целом касаемо главного вопроса, финансового, это возможно.

— Ты можешь сколько угодно рассказывать у себя в блоге, как это всё волшебно, круто и уникально, но зачастую поехать туда дороже, чем раньше можно было смотаться в Испанию или Италию.

— Я как человек, который 14 раз был в Америке, я был во многих штатах, я был во всех городах Италии, кроме Неаполя, я был во Франции, Англии — везде. У меня были контракты до 24-го числа подписаны с английскими брендами. Я поездил по миру и могу сказать, что это надуманная история, что Европа, Америка и Азия никогда не встанут в ценовую политику с Россией. Как бы мы сильно ни хотели, но на Сахалин стоит полететь 25 тысяч туда-обратно «Аэрофлотом», это точно не Италия, не Париж. Конечно, если смотреть Airbaltik (латвийская авиакомпания-лоукостер. — Прим. ред.), как раньше смотрели, и сидеть с пересадками, как в маршрутке, то «Победа» тоже летает, и она летает гораздо дешевле.

До Эльбруса, например, стоит долететь 6000 туда и 6000 обратно до Минеральных Вод. Можно там на такси сесть, на автобус скинуться по 250 рублей. Если говорить о крае света, то до Мурманска стоит чуть-чуть дороже, 17 000 рублей туда-обратно. Снегоходы стоят примерно 2500–4000 рублей на человека. У меня вся логистическая история прописана. Аренда уазика стоит 3500 рублей в день. Туда входит 5 человек, можно скинуться по 750 рублей и ехать куда угодно. Не люблю, когда размышляют однобоко, то есть говорят: это плохо, это хорошо.

То же самое в Европе, я был в Европе, я видел это всё. Даже в Петербурге, в Финляндии, петербуржцы — это вообще люди, которые практически в Финляндии живут.

— Там дачи у людей, кто-то шины менять ездит.

— Да, я первую машину покупал в Европе, потому что это дешевле. Мы всё это знаем изнутри, и когда начинают рассказывать мне, как в Финляндии хорошо, спокойно и здорово жить, а когда я приезжал в Финляндию к своим друзьям на дачу, там, например, нельзя вешать занавески, потому что есть частые приступы суицида. Это реально закон: ты не имеешь права вешать занавески, потому что человек должен видеть, что ты делаешь. Если человек, например, не показался 2 дня, сосед имеет право позвонить в полицию, когда ты нарушаешь правила, то сосед может позвонить и сказать об этом. В России это нереально, ты можешь подойти и сказать: «Ты дурак, что ли?» Всё завязано на том, что мы не знаем, как там живут, но очень часто сравниваем эту историю.

— Два международных контракта я потерял. Один — Parimatch, это букмекерская контора. Я, Вася Вакуленко (рэп-исполнитель, известный как Баста. — Прим. ред.), Петр Ян (боец смешанных единоборств. — Прим. ред.) — мы были амбассадоры, потеряли контракты. Мы не суперрасстроились, потому что нет такого, что мы виноваты в этом.

С Манчестером — MyProtein (ритейлер спортивного питания. — Прим. ред.), это английский бренд, у нас был один из самых крутых контрактов в мире. Сайт закрылся, они не могут существовать. Контракты не разорваны, просто это стоит на паузе, у нас, естественно, есть пункт о форс-мажоре, в России английский сайт не работает. Они не могут делать в России сайты, и из-за этого я, грубо говоря, бесполезен, потому что они не могут сделать доставку сюда, логистически всё разрушено. Поэтому поставили всё на паузу, там были тезисы, что, как только они возобновят поставки и работу сайта, они вернут все контакты.

— А твой бизнес как? Расскажи. Вообще хочется про деньги с тобой поговорить.

— У нас Easyway замечательно, мы выросли 3 раза. Мы сейчас пытаемся сделать новые предприятия, потому что мы не успеваем. У нас сейчас огромная компания идет с Лигой Героев (организатор забегов и марафонов, руководитель — Ксения Шойгу. — Прим. ред.), колаборация с моей супругой. Мы сделали вторую большую колаборацию, мы собираемся около 60–70 позиций сделать. Это будет весна-осень.

Дальше у нас большая история с «Матч ТВ», мы разговаривали с Тиной Канделаки, мы должны сейчас сделать хорошую колаборацию, сейчас утверждаем дизайн. То есть мы начали разрабатывать гораздо больше одежды. Если сейчас зайти на сайт, то вы не найдете размеров, хотя коллекция вышла полмесяца назад. Всё скупают, мы не успеваем отрабатывать. Было сложно вначале, когда доллар вырос.

Было сложновато, но честь и хвала Ближнему Востоку, это Азербайджан, Турция, прекрасные наши друзья, с Китаем стали сотрудничать, они ткани стали нам поставлять, и производство у нас собственное в Бресте. Нам нужны нитки и ткань, всё остальное мы можем сделать сами. Мы никогда не закупали готовую продукцию, как многие бренды российские.

И мы выросли в 2–3 раза даже, обогнали многие бренды, Bonafide, которым уже лет 7–8. Мы очень устремились вперед, плюс мы народные стали, это очень серьезно, нас носят многие блогеры, селебрити надевают. Нам очень приятно, нам импонирует вся эта история, что нам доверяют. Сейчас мы разговариваем с федерациями различными, чтобы их одевать, уходить в профессиональный спорт.

Всё к этому идет, мы стремимся, мы пытаемся доказать, что мы делаем качественную, популярную, удобную одежду, которая действительно будет ноская, красивая, которую будет нестыдно надеть и сказать, что ты за сборную России. Что касается финансов, сколько бренд приносит, мы всё время идем в оборот. Компания растет постоянно.

— Тут как будто даже на руку тебе эта ситуация.

— Да, естественно, я тот самый блогер, который не развивался только в «TикТоке» и «Инстаграме».

— Это как тот мем: закроют «Инстаграм»* — пойдем в «TикТок», закроют «TикТок» — пойду в «Макдак».

— Это было забавно, провидец Даня [Милохин]. Правда очень жалко ребят всех, тиктокеров, хорошие ребята дали нам огромный пинок под зад, когда ютьюберы заелись. Мы думали, что всё нормально, нас смотрят, а тут появились тиктокеры. И ребята начали выстреливать, рынок очень серьезно забирать. Пришлось с ними бороться, и в этой конкурентной среде мы выросли. И сейчас это откололось, но мы остались в тех же силах и позициях.

— Лёш, представь, если сейчас по щелчку закрывают YouTube и говорят переходить на RUTUBE, пойдут туда вообще или нет?

— Огромный момент, конечно, что у них была возможность забрать всё полностью. Этот момент полностью откровенно профукан. То, что сегодня выложил RUTUBE, этот большой смешной якобы для них ролик, где они убивают блогера. Мы все в шоке, что они делают, это непонятно. Мы пришли на презентацию RUTUBE, это было плохо, мягко говоря. Нам хотелось уйти оттуда. Мы, люди, которые 8 лет проработали на YouTube, это плохо. Вышли люди, они не понимают, что делать, концепцию.

Кадровые проблемы там 100-процентные. Мы хотели делать проект на RUTUBE, на YouTube я понимаю устройство, монетизацию, рекламу, то есть я понимаю, что делаю и свою аудиторию.

— Подожди, а реклама не ушла?

— Нет, реклама не ушла. Как есть интеграции, так и остались, их даже стало больше, потому что «Инстаграм» и «ТикТок» закрылись. Из-за этого рекламодатели пошли к нам и в «Телеграм».

Так вот там [на RUTUBE] просмотров нет, статистики нет, а мы, старая школа, нам нужно сказать, что вот, 1,5 миллиона просмотров, а там нет этого. Интеграцию ты не можешь никакую вставить, это надо согласовать с RUTUBE. Я захожу на каналы, смотрю Диму Гордея, Кирилла Сарычева — амбассадоров, и они за 5 месяцев сделали 2–4 ролика. Я говорю: «Ребят, а где контент? Где ваши продакшены, блогеры, режиссеры, креативная команда? Вы должны что-то делать. Если вы хотите забрать с YouTube, вы должны создавать конкурентную среду, тогда блогеры сами пойдут». Они этого не создали, сейчас уже идет 5-й месяц возможности, видно, что ничего не происходит абсолютно.

Я был на ПМФе, на экономическом форуме, выступал там и пошел посмотреть на рутьюбовскую зону. Знакомых лиц я там не увидел, непонятно развитие, вектор, какая позиция. Заменить YouTube — нет. 100% нет. Им надо прежде всего разобраться с командой. Мы предлагали им очень крутой проект, там изначально очень много денег. А потом приходят ребята и говорят: «Давайте это урежем, то урежем». Я говорю: «Так вы же сами просили увеличить». А потом началось с того, что мне просто не увеличить площадку, не заработать деньги, что по идее нормально. Мне просто не построить. И ты задумываешься, что вообще происходит. Я пока захожу раз в два дня на площадку, и вижу, что ничего не происходит, я пока не понимаю, что они хотят делать. Потому что YouTube не закроют.

— Ты так уверенно и смело говоришь.

— Дай бог, чтобы не закрыли

— Про «Инстаграм»* говорили точно так же.

— «Мета»** накосячила, она высказалась так. Если бы она так не высказалась, то нормально было бы.

— Если ты тебе предложили заниматься RUTUBE и сказали: «Делай, как знаешь, но так, чтобы миллионы пришли сюда» — ты бы согласился?

— Конечно, согласился бы. Я бы согласился, даже если бы сейчас Олег Васильевич, министр спорта, сказал: «Лёш, я готов тебя взять команду. Вот сделай, что ты умеешь». Когда действительно что-то рушится, люди не смогли сделать, у них нет стратегии, они не могут объяснить, что они будут делать дальше, это, действительно, проблема кадров. Если бы мне предложили, я бы сразу же пошел, собрал бы наши команды из блогеров, блогерские агентства.

— Погоди, а если выбирать?

— Конечно, я бы выбрал спорт. Он мне ближе, это та самая боль. Если блогерство по-любому будет жить, то спорту, к сожалению, всё хуже и хуже. Если у блогеров есть варианты, платформы, они могут сами заработать, то у нас со спортом полная бедище, нет никакой коммерческой и организационной составляющей, одна бюрократия. Полный ахтунг.

— Есть классные истории с марафонами, которые Ксюша делает.

— Это частный случай, она одна. Я надеюсь, ей когда-нибудь дадут возможность делать еще больше, потому что это единственная команда в России, я убежден в этом, которая может развивать массовый спорт. Ни одна команда в нашей огромной 140-миллионной стране, ни одна компания не может это сделать.

Потому что это надо заставить 85 регионов одновременно пробежать, 100 тысяч человек, заставить ехать людей 2 часа в Алабино побывать в грязи и кайфануть, и потратить на это еще деньги.

Во-первых, организация, медаль, футболочки, пакет, пит-стопы, результат приходит тебе на телефон. Ты не бегаешь, как дебил: «Тренер, сколько?», тебе четко приходит твой результат вечером, сколько ты пробежал, это фантастически, это огромный организационный пакет. Там все точки связаны, начиная от старта и до финиша, дистанция.

Там поддержка нереальная. Я бежал свой первый марафон в Санкт-Петербурге на забеге два года назад и, когда дочери стоят, говорят: «Мой папа — огонь», там бежит батя с животом, и у него счастье на улыбке, я понимаю, что это огромная спортивная история, которую делает Ксюша, это что-то очень крутое. Это во всех регионах страны — надо со всеми договориться, надо урегулировать всё, перекрыть города, это вау. У них регулярно происходят мероприятия во всех городах России.

— Леша, дай спрошу тебя как мать: кто вообще Миланой занимается? У тебя 10 съемок в день, у Ксюши — 35 марафонов.

— Вот сегодня с утра мы с Миланой были, кормили ее. Но у нас есть выходные. У нас есть обязательно семейные дни. Обычно это суббота и половина воскресенья. Мы с дочерью проводим достаточно много времени. 1,5 дня в неделю и утро, и вечер — всегда. Я, например, купаю Милану. Конечно, бывает, не хватает времени на всю эту историю.

Но опять же, если выбирать между тем, чтобы развиваться сейчас, а потом, в более зрелом возрасте, поделиться с дочерью знаниями, опытом, то я выберу второе — поделиться с ней потом, чтобы она как ребенок гордилась нами, была уверена в нас и стремилась за нами, когда у нее уже появится мышление такое. В этом я убежден.

— Ну не в 10 лет.

— У меня первый ребенок. Я не знаю, когда она начнет — в 5, в 6 лет. Ну, в 5–6 ее можно будет брать уже везде с собой. Сейчас это сложно. Вот мы планируем отпуск скоро, сначала выезжает Ксюша с вещами, потом я с Миланой отдельно. Это просто миссия. Сначала там Ксюша всё логистически разруливает, потом я беру Милану, и мы уже едем.

— У вас есть с Ксюшей конкуренция? Кто в семье больше зарабатывает?

— Нет. У нас такого нет совсем.

— У тебя есть такое, что ты мужик и ты должен получать больше?

— Нет. Такое, во-первых, невозможно, потому что мы занимаемся абсолютно разными вещами. У нас есть цель. У нас появилась огромная возможность онлайн и офлайн транслировать спорт. Имиджево делаю всё я. Я знаю всех спортсменов, организаторов, я могу что-то сделать организационно, то есть с точки зрения имени.

Ксюша может абсолютно всё организовать. Абсолютно! Всё построить, застроить — всё что угодно. Это получился такой match, говоря языком молодежи. Мы можем и снять ролик офигенно и всё это организовать. То есть мы хотим идеально спорт онлайн и офлайн. У нас постоянно мысли, что бы сделать такого, чтобы вообще БАМ!!!

— У тебя любимая женщина и работа — это один match. Тебе это не мешает? Или вообще помогает?

— Помогает. Я вообще не понимаю парней, которые клюют только на первичные половые признаки. Это 18–20 лет. Потом, конечно, нравится ум. Я люблю умных женщин. Нет в моем окружении, наверное, вообще глупых женщин.

И так же она ко мне приходит. Мы с утра встаем, рассказываем, что произошло, вечером — что произошло. У каждого свои победы, мы волнуемся, как у кого что. Иногда не бывает долго побед, мы переживаем друг за друга, успокаиваем друг друга. Это бывает. Это единственное, за что мы переживаем.

Ругались мы 2 раза. Первый раз я не помню, а во второй раз она танцевала медленный танец со своим другом, потому что я не успел ее позвать, а потом мы сели, я ее спросил, зачем она так сделала, а она говорит: «Ну… я вот так решила». Это было самое начало отношений. Так она захотела меня взволновать, короче.

— То есть ты ревнуешь. При этом Ксюша всегда говорит, что она тебя не ревнует к девочкам, с которыми ты делаешь там разные видео всякие?

— Да. Она всех знает просто, она внедрена в мою работу. Ее обожают просто все мои друзья.

— Всегда мечтал и говорил, что хочу сделать самую большую тренировку в мире. Рекорд Гиннесса пока не можем, потому что Англия не сильно хочет с нами общаться, а вот рекорд России можем. Чтобы 3000 человек. Я написал в Министерство спорта. Олег Васильевич говорит: «Слушайте, прикольно, только давайте на день раньше, я тоже хочу прийти». Я думаю: «Что?! Министр спорта хочет прийти на блогерскую историю? Это вау!» Хотя вот мы недавно с ним вели диалог немного разносторонний всё-таки. Немного не понимали друг друга. То есть есть прогресс, работа идет.

— А ты не боишься, что вот эта интеграция с министром, с государством — она вызовет какую-то волну хейта? Продажность, ангажированность?

— Министерство спорта — это та структура, без которой ничего нельзя сделать. Это надуманная история теми людьми, которые постоянно критикуют. Ты не теряешь свободу. Ты приходишь и говоришь: «Ребят, я могу попробовать найти спонсора, но очень круто будет сделать это с вами бесплатно». Я не хочу критиковать Министерство спорта, я хочу изменить спорт в лучшую сторону.

Надо прийти к министру и сказать: «Олег Васильевич, вот так-то и так-то, мы можем попробовать помочь вам». Всё-таки это, извините меня, министр. Он не просто так сидит там. Это человек очень умный. Его выбрали, ты должен с ним контактировать, ты можешь что-то ему предлагать. И он тебе тоже отвечает. Это означает сразу федеральный уровень. К тебе сразу приходят СМИ другого уровня, это как-то подсвечиваю — это и есть здравая колаборация.

— А важно для этих колабораций с государством то, что жена твоя — Ксюша Шойгу?

— Конечно, наверное. Сто процентов фамилия имеет вес. Имеет вес не в том, что мне помогают, а в том, что меня хотя бы не посылают. Конечно же, у нас очень часто бывает такое, что просто не слышат нас. Естественно, это вес придает, естественно, это помощь. Тебе не говорят сразу до свидания.

— Есть что-то, что ты будешь скрывать от своих 3 000 000 подписчиков? Какие-то вещи твоей жизни, которые ты никогда не вытащишь в блог на всеобщее обозрение?

— Дочь показываю, семью показываю, всё показываю. Ну, такого нет. Я не люблю кичиться. Ну и ментально я боюсь «оторваться» от людей. Прекратить с ними конект. Я завтракаю всегда в «Шоколаднице», потому что там быстро, дешево и вкусно. Я не понимаю, зачем есть моллюсков, зачем вообще нужны эти дорогущие рестораны.

— Как тебе дался переезд? Есть какая-то ломка?

— Нет. Единственное, я боялся, что Москва — сильный город. Не такая уж она и сильная. Такие же слабые люди есть, такие же сильные есть, такие же ленивые есть. В Питере рождаются вообще очень значимые для Москвы люди. Вот вчера я сказал на встрече, что очень здорово родиться в Петербурге и переехать в Москву, потому что есть с чем сравнивать. Город слабее, естественно. Понятно, что вообще вся Россия слабее Москвы.

— Он управленчески слабее. У меня ощущение, что Питер разрушается на наших глазах. Каждый раз приезжаешь, и он всё хуже и хуже.

— Да. Когда я только переехал в Москву, жил в Крылатском, ко мне брат приехал и говорит: «У вас так чисто». А я привык уже и говорю: «В смысле чисто? Нормально как-то, обычно, нет?» А он говорит: «Ты просто не помнишь, что у нас». И тут я вспомнил. В Питере у меня квартира в центре, на Василеостровской, я приезжаю к дому, а там сугроб до крыши аж. Вот он в центре. Я такой: «Что такое?», а он говорит: «У нас не убирают», а я: «А как…»

— Теперь дом — Москва?

— Это мой дом. Я из Питера уезжаю, мой дом — Москва. Родина — Санкт-Петербург. Но в Москве чувствую себя лучше, мне нравится, людей здесь больше, я откровенно говорю. Питер красивый, на два дня — здорово: посетить родных, посмотреть, где рос, классно, всё, и пока. Мне нравится Москва, что здесь невероятная движуха, мне нравятся люди здесь, они помогают друг другу, здесь менее злые люди.

— В Питере злее люди?

— Мне кажется, злее. Но это опять же мое мнение, я вырос там, прожил 25 лет, это мое мнение, и, наверное, оно может быть услышанным. Ездят там жестче, там на дорогах жестче, с дорогами там хуже, пробок там больше, чем в Москве. Это тоже правда.

Сергей Семенович — большой молодец, с этой точки зрения, он действительно регулирует Москву огромную, построил дороги. Конечно, обидно за родной город, но, наверное, там остались люди, опять же мне ничего не сделаешь, потому что я там редко, не понимаю, что там происходит. Там надо приехать жить, чтобы понять, что происходит. А так мы приезжаем, Кронштадт замечательно отстраивают.

— Погоди. Ты летишь в Махачкалу, постоянно куда-то мотаешься, прилетел также в Питер и снял видос, который посмотрели три миллиона человек.

— Я не знаю, что конкретно там надо снять. Там надо заняться. Надо приехать, собрать, главное — чтобы это было честно, потому что люди любят это: «У нас всё плохо». А что плохо? И мы придем к тому, что человек на самом деле не был там, ему рассказали, и вообще он ничего не делает, и вообще его состояние жизни и образ уже сложены.

Это очень частая составляющая, психология русского человека. Что всё плохо. А что плохо? Расскажите. Дело в том, что у нас, к сожалению, почему-то люди в Москве действительно, наверное, это опять же могу назвать не стадным эффектом, а эффектом комьюнити — тут люди все хотят работать. Ты приехал в Москву и уже зачем-то это сделал, ты что-то хочешь. Это очень круто.

— Но при этом как будто ощущение, что люди приехали в командировку и такой город командировочный. У тебя Москва прям такая классная. Есть ли что-то, что тебя бесит в этом городе?

— Нет, вообще ничего. Москва меня вообще не бесит. Ну расстояние. И тоже не сказать, что бесит. Я был во многим странах, во многих городах огромных, Нью-Йорк не сравнить, он проще, чем Москва, ну Сингапур. Я там был. А, Сеул, вот с чем сравнить! Я что могу сказать — всё прекрасно. Ребят, у нас сейчас, и это не реклама, знаю, что на «Госуслугах» чтобы зарегистрироваться, надо сдать кровь богу, мне кажется. Но если ты зарегистрировался, то можешь делать всё в этом мире. Всё! Ни в одной стране мира, ни в одном городе мира не можешь делать всё в одном месте, не можешь. У нас большие проблемы в регионах, но в Москве их нет. Ну нет. Мы не будем касаться Выхино, там Реутов, там я редко бываю, ну в Реутове часто бываю, там зеленый район.

— Может, у нас как раз проблемы в регионах, потому что в Москве их нет?

— Ну, наверно, может быть, поэтому, говорю опять же надо делить Москва — не Россия. Мы приезжаем когда в города России, конечно, там есть моменты. А, мы были в Краснодаре. Ну, типа… класс.

— А что класс? Парк, который сделал за свой счет Галицкий?

— Там не только парк. Парк находится на окраине, до парка мы доехали на третий день. До него сложно доехать. Парк вообще фантастический. Город сам прикольный, главная улица есть, там люди, заведения — всё классно, там BMX развивается, вся Россия едет туда, молодежь везде на площадках занята, все спортом занимаются, там нет алкашей. Мы проходили ночью, днем, там нет такого, совершенно всё в порядке, люди спокойно выпивают, отдыхают, это Краснодар.

Есть города, конечно, есть косяки, конечно, в Махачкалу поедем, там пацаны сегодня улетают, там ребята уже сказали: «Ну ты держись там». Там есть такие моменты, когда настраивают дома на дома, чтобы дети, квартира, внуки — вот так настраивают.

— «Спартак» или «Зенит»?

— «Зенит», конечно. «Зенит», вообще даже без размышлений. У нас в ДНК это было, когда на Петровском еще играл «Зенит» — «Спартак». Боль была, когда от «Зенита» перешел Быстров в «Спартак». Боль наша.

— Красная площадь или Дворцовая?

— Дворцовая.

— Так себе ты любишь Москву, хочу сказать.

— У меня от мамы впечатления, она почему-то говорила, что Дворцовая больше, хотя не совсем с этим согласен. Если ее закрыть на Невском проспекте, она как будто гораздо меньше, чем Красная, Красная очень огромная. Но почему-то мне мама с детства говорила, что Москва-река — маленькая, Красная площадь — маленькая, Нева — большая, Дворцовая — большая.

— Давай, Москва-река или Нева?

— Нева, конечно. Ну Нева — это, блин, Нева. Это свобода, это «Алые паруса». Москва-река — там нечего делать, я там был один раз. И то, мы там что-то рекламировали. Там какая-та штука плывет, а Нева — это Нева, разводные мосты, детство, это когда остаешься у девочки, потому что развели мост. «Мам, извини, не рассчитали». Ну типа да, это была всегда отмазка. Сколько детей родилось из-за разводных мостов? Вот Нева, Дворцовая, разводные мосты — самая романтика Петербурга. Это одно из такого самого главного, за что любить Петербург можно. Ну сейчас, блин, ЗСД (платная магистраль в Санкт-Петербурге. — Прим. ред.), можно объехать, построили, не отмажешься.

— Подъезд или парадная?

— Парадная. Подъезд до сих пор слово редко говорю. Парадная. Ну потому что парадная у нас, не знаю. Падик. Я не знаю вообще, как молодежь, у нас тусили в падике. Парадная, падик.

— Нет, падик — это подъезд.

— А у нас парадная почему-то

— Тогда просто падик. Мы сошлись на этом.

— Падик, не знаю. Нам казалось, что падик — производное от парадной, не знаю почему.

— Шаурма или шаверма?

— Шаверма. До сих пор не говорю шаурма. Вот у меня есть ролик, где я говорю фуд-блогерам шеверма. Вообще — ролл. Сейчас это ролл, цезарь-ролл с курицей.

— Сейчас вопрос с подвохом. Собянин или Беглов?

— Собянин, конечно. Ты что? Это вообще разница.

— В общем, понятно всё: в Москве из хорошего — один Собянин.

— Нет, это вообще, Собянин — это вообще космически. Это один из самых крутых людей в правительстве в наше время. Собянин Сергей Семенович — крутой мужик. Вот какие к нему могут быть вопросы?

— Слушай, да могут быть разные. С таксистом вчера ехала, у него знаешь, сколько вопросов к нему?

— Я имею в виду реальные вопросы. Москва действительно крутая, в Москве столько мероприятий, ты вот если посмотришь календарь мероприятий, ты такой: «Фух, как это успеть сделать?» То есть это фантастически, парки, зеленое, красивое. В Питере действительно огромная проблема. Всё разваливается, старый фонд, красота разваливается. Куда не посмотришь — всё можно сделать лучше. Дороги, мероприятия — всё можно сделать лучше. Они даже VK Fest профукали. В Питере всегда был VK Fest, а сейчас он на три города. Даже VK Fest! Это было значимое мероприятие, на которое ехала вся Россия в Питер.

— Зато остались «Алые паруса».

— Ну, «Алые паруса» — для выпускников. Ну да, «Алые паруса» — это круто. Единственное, что осталось в Петербурге, но так не работает. Конечно, Сергей Семенович гораздо сильнее.

— Патрики или Рубинштейна?

— Я Патрики не люблю, Рубинштейна тоже. Объясню двумя моментами. Рубик — за то, что нариков много. Там прям наркомания лютая. Я был за свою жизнь два раза в молодые, там наркоманов много и беспредела. Сейчас более нормальным стал.

Мы тут стейк заказали за 12 тысяч просто по приколу, просто, что это такое? Может, ключи положены от машины, ну что-то там должно прилагаться. Тарелка, нож, ложку подарят. Что-то должны подарить. Мы просто по угару заказали, это было на съемках с Евой Эльфи. Какие-то изыски я тоже не люблю. Вот знаешь, когда ешь и не понимаешь, что ты съел. Мясо вроде такое, у мамы вкуснее. Я вот такой человек, еду воспринимаю как топливо. Ты поел, ты живешь дальше. Прекратил хотеть есть.

— Три вещи, которые есть в Питере и никогда не будут в Москве?

— Уф, нифига себе. Ну разводные мосты. Романтика точно будет в Петербурге. Любовь — в Петербурге, работа — в Москве. Ну, любовь, романтика, наверное, одно и то же. Культура. Свобода. В Питере больше. Я этого не замечал, а сейчас я приезжаю в Питер, смотрю на людей и думаю: «Что происходит с этими людьми?» Они мне уже чужие. Они просто выходят красно-зеленые головы в татухах, в трусах, в чулках идет по городу и ты думаешь: «Ааа...»

В Москве более скромно все себя ведут, более стильно. В Питере — свобода, любовь и красота. То есть не сравнить красоту. Когда встаешь, например, на Петропавловской крепости и видишь Троицкий мост, видишь Эрмитаж, Неву, Петропавловскую крепость, конечно, такого ансамбля не увидишь в Москве. В Москве есть Красная площадь, а там, конечно, ты едешь и фантастически чувствуешь себя. Красота, любовь, свобода. Это то, чего не будет в Москве.

* - деятельность запрещена в РФ;

** - признана экстремистской организацией.

Блогер стал вторым героем нового проекта портала MSK1.RU «Москва — Россия?» Это серия видеоинтервью, в которых мы говорим с гостями о жизни в главном городе страны и о главном в жизни.

Первое интервью с редактором мужского журнала MAXIM Александром Маленковым вы можете прочитать на нашем сайте или посмотреть на YouTube. Он рассказал, что скрывается за горячими фото, куда исчез главный мужской журнал и чего боялась Жанна Фриске.