«Ждут, когда прибьет». Как в 37 километрах от Москвы живут люди на грани коммунальной катастрофы: фото

Еле горящий свет в коридоре, у двери стоят пакеты с мусором. На стенах облупившаяся краска, а в самом верху — свисающие провода. Изредка из комнат появляются люди. И чем больше тут находишься, тем всё увереннее ощущение, что живет в здании лишь несколько десятков человек.

На севере подмосковного Ногинска стоят три величественных Т-образных здания из красного кирпича. Их внешний вид и украшения в стиле модерн отсылают ко времени постройки домов — начало XX века. На входе в каждый из них надпись «Домъ» из лепнины. Называют их «Морозовские казармы». Всё из-за того, что строила их купеческая семья Морозовых для рабочих своих мануфактур.

Сейчас в двух отдельно отгороженных бетонным забором зданиях — психбольница, а в третьем — общежитие. Именно в нём и живут несколько десятков человек, кто-то из них тут уже четверть века. Рядом нет детских площадок, а вход в жилую часть еле подсвечивается.

Если обойти общежитие, то можно увидеть, что с одной стороны оно полностью нежилое: видны следы пожара, новые пластиковые окна с имитацией под дерево выбиты и тут нет света. Окна первого этажа забиты или на них висят решетки, но попасть в здание легко — входная дверь взломана и открыта.

Мы приехали сюда поздно вечером, когда уже смеркалось. И, зайдя за дверь, полностью погрузились во тьму. Освещения тут давно нет, на стенах лестничной клетки — копоть, плесень и обваливающаяся краска. Фигурные перила с деревянными верхушками уходят наверх. Всё вокруг завалено мусором.

В районе второго этажа путь преграждает кресло, явно поставленное так, чтобы спать на нём. Часть дверей закрыта. Но на первый этаж, точнее его половину, можно спокойно зайти. Проход в жилую часть здания замурован шлакоблоком.

Нет тут и отопления, батареи давно срезали. Из каких-то комнат вынесли всё, остались только голые стены, из которых в некоторых местах торчат трубы. Судя по следам и запаху, сюда часто забегают различные животные.

Не лучше и в подвале. Та же сырость, валяющийся повсюду мусор и полная бесхозность.

Вход в жилую часть дома с улицы выглядит несколько лучше. Он хотя бы подсвечен стоящим у дороги фонарем. И внутри подъезда горят лампочки.

Дверь на первом этаже закрыта на ключ, а вот на втором за ней открывается мрачный коридор. Слева от нее — разбитое окно, затянутое в прозрачную пленку. Справа множество комнат. У входа в одну из них лежат несколько пакетов с мусором.

Из-за дверей еле доносится шум разговора. С середины коридора слышно, как что-то жарится на плите. Местные, кажется, не очень любят выходить из своих комнат. Без людей это место, скорее, напоминает фильм ужасов. То и дело возникает ощущение, что из темного угла вылезет что-то и нападет на тебя.

В это время на кухне готовит ужин Мария (имя изменено). Она живет в доме уже 25 лет. Сейчас у нее двое детей.

— Когда я в 10 лет сюда переехала, было лучше. Мы вот горели в прошлом году, посмотрите на щитки и проводку. У нас одна плита на 32 человека. Здесь ни пожарки, ничего нет. Никому здесь ничего не надо, — говорит Мария.

Совсем недавно на кухне обвалилась штукатурка с потолка. На нём осталось лишь почти полуметровое пятно, напоминающее о ней.

— Здесь с детьми живут, неинтересно никому тут. Вот потолки падали на той неделе. Чуть ребенка не прибило, так и ждут, наверное, когда прибьет, — опасается Мария.

Обитатели общежития вначале общаются неохотно — опасаются, что их после репортажа выселят из комнат. Спустя некоторое время уже спокойно рассказывают о проблемах дома, но просят не показывать лица и изменить имена.

— Поменяйте имя и лицо уберите, а то нас выкинут отсюда, — говорит одна из жительниц.

Работает тут всего одна плита, хотя рядом стоят еще несколько. Но новые плиты мало того, что без духовок, так еще и попросту не подключены к газу.

— Вот, поставили плиты, но как пользоваться — до сих пор не поймем. Газа нет, ничего нет, — шутит еще одна жительница дома.

В центре помещения стоит печь, на которой кто-то сделал новогодний рисунок. Но ее уже давно не топили. Сверху и рядом с ней натянуты веревки, на которых сушатся вещи. Из крана в углу стоящей мойки медленно капает вода в металлическую раковину.

— Здесь очень много приезжих. Захотели, заселились и живут, сами себе хозяева. Захотели — огородились, — сетует Мария.

Те, кто заселились в комнаты на первом этаже, жалуются, что пол и потолок мокрые, а в коридоре и вовсе горит одна небольшая лампочка.

— Ни отопления, ничего тут нет. Сейчас я вам покажу туалет, на этом этаже живет 14-летний ребенок. Моется с пробитой головой. Вот камни, которые упали около его головы, — показывает Наталья.

Подобную картину можно наблюдать и на других этажах. Жители показывают туалеты: сначала мужской, а после и женский.

В обоих туалетах стены покрыты плесенью до самого верха, с потолков всё так же отваливается штукатурка. Трубы давно прогнили, сами жильцы заматывают их подручными средствами, чтобы не пробегали.

Женщина обращает внимание на лежащие слева в углу бетонные куски, а справа — сколоченную из досок ширму душа.

Жители общежития в один голос жалуются на бездействие управляющей компании и администрации города. Часть обитателей второго этажа скинулась и сделала душевую сами. Сейчас она обшита пластиковыми панелями, висит занавеска, внутри стоит новенькая стиральная машина.

Инна переехала в общежитие в Ногинске после развода с мужем. Живет уже здесь около пяти лет. Полгода назад похоронила дочь, с которой и снимала комнату.

На входе в комнату нас встречают сразу несколько котов. Их у Инны шесть. Последнего она подобрала совсем котенком, когда пару недель назад ходила на могилу дочери. Все они — дружелюбные к посторонним: спокойно подходят и дают себя погладить.

Комната довольно маленькая. Но потолки настолько высокие, что легко можно обустроить второй этаж. Именно так сделано у женщины — там у нее стоит угловой диван, и в части других комнат.

Каждый месяц за комнату в общежитии женщина платит около 8 тысяч рублей вместе с коммунальными платежами.

— Пришла платежка — плачу, я даже не смотрю. А то возьмут и выселят. Скажут: «Не нравится — уезжай отсюда», — взволнованным голосом произносит Инна.

Трудится Инна в Академии наук в Черноголовке. Там женщина получает женщина 7900 рублей. До обеда работает с крысами — на них ставят опыты. Ездить туда приходится каждый день. Женщина пробовала оформить комнату в социальный найм, но ей отказали.

— Я просила на соцнайм перевести, говорят: «Нет, вы прописаны в Черноголовке, значит вы там как малоимущая подавайте куда-то там», — пожаловалась она.

В маленькой комнате всё довольно плотно заставлено. Между кроватью и шкафом небольшой проход. На столе у окна стоит маленький старый телевизор, на котором, рябя, идет один из сериалов по федеральному каналу. На кровати лежит палка, чтобы выключать свет, а еще на ней стоят две клетки с крысами.

— Нескольких еще маленькими забрала домой, стало жалко их. Они вот такие, с палец были, я их выкармливала из пипетки, — говорит Инна, доставая одну из них из клетки.

Сейчас Инна оплачивает долг — 160 тысяч. Эти деньги она потратила на похороны дочери.

— 32 тысячи — только морг. И мне волонтеры скинули 30 тысяч, еще в институте помогли, девчонки скинулись. Я ее в свадебном платье хоронила, — говорит Инна.

Рядом с кроватью смонтирована маленькая новая батарея. А рядом стоит и обогреватель.

— Вообще замерзают ноги. Батареи такие малюсенькие. Вся комната — 16 квадратных метров, потолки видите какие высокие? И холодно очень. Раньше были чугунные батареи, теперь маленькие. И они вообще не греют. Еле-еле тепленькие, — печально произносит жительница дома.

В уголке в пространстве примерно метр на метр у Инны оборудована своя маленькая личная кухня. У стены стоит холодильник, на котором среди магнитов прикреплен портрет дочери, нарисованный ручкой. Тут же, на столе — микроволновка, сковородка с только что пожаренной картошечкой.

— Здесь моя кухня. Я картошку себе пожарила, сейчас поем. Здесь плесень идет с полу. Я уже шкрябала, помыла хлоркой. У меня и обои все отклеились.

О соседях Инна отзывается с теплотой, отмечая, что все работают.

— Все хорошие, добрые. Работяги. Кто погорельцы, кто беженцы. С Украины тут девушка живет, Аня. С Луганска жили, получили статусы и купили домик в Воронеже, семья. Дружили мы с ними. Как привыкли к ним, а они уехали быстро, — заключила Инна.

С лета 2020 года многоквартирный дом обслуживает ООО «УК Богородская». В администрации Богородского городского округа рассказали MSK1.RU, что в 2011 году в здании провели капитальный ремонт внутренних инженерных систем отопления, горячего водоснабжения, канализации и электроснабжения. А пару лет назад, в 2021-м, отремонтировали подъезд. При этом, по их мнению, жители сами разрушают здание.

— После вандальных действий жильцов и гостей данного дома неоднократно проводились работы: восстановление приборов отопления (батареи были украдены), восстановление оконных блоков (разбитые стекла), прочистка канализационной системы из-за постоянных засоров (скидывание в унитаз предметов личной гигиены и продуктов питания), — рассказали MSK1.RU в администрации городского округа.

Что же произошло с «подключенными» газовыми плитами и почему жители не могут ими пользоваться — в ответе на запрос не прокомментировали.

— Газовые плиты были установлены в рамках муниципальной программы и установлены специализированной организацией, — говорится в ответе на запрос.

Однако в следующем году в здании планируют капитальный ремонт системы газоснабжения. Другие виды работ там «будут рассмотрены при формировании краткосрочного плана на 2026–2028 годы». Вместе с этим в ответе городской администрации говорится, что у жильцов крупный долг за коммуналку, а коммунальщики выполняют ремонт «исходя из своих финансовых возможностей».

— Управляющая компания принимает решение о сроках ремонта подъездов исходя из своих финансовых возможностей, которые напрямую связаны с наличием денежных средств на счете дома. Задолженность только за содержание жилых помещений по состоянию на 01.09.2023 составляет 1 022 282,25 рубля (без учета коммунальных услуг ХВС, ГВС, ЦО, водоотведение, ТКО). Общий долг по многоквартирному дому — 9 026 306,78 рубля, — заключили в администрации Богородского городского округа.

Как рассказал MSK1.RU адвокат московской коллегии «Бородины и партнеры» Александр Бородин, ответственность за состояние дома лежит на управляющей компании.

— Непосредственно за квартиры отвечают их собственники. Они должны содержать их в целости и сохранности, чтобы помещения не причиняли вред другим жильцам. А за инженерные сети и общие места пользования, общее имущество отвечает уже управляющая компания, — отметил MSK1.RU Бородин.

При этом, как считает Бородин, УК в любом случае должна оказывать свои услуги качественно. Если у них нет денег, то они в общем порядке через суд могут расторгнуть договор на обслуживание.

— У управляющей компании, если жильцы не платят, три пути. Первый — взыскать все долги с досудебном порядке. Второй — если не может взыскать долги, то подать на банкротство. И третий — расторгнуть договор, — сообщил Бородин.

Чтобы оценить эффективность УК, жильцы могут сравнить смету на выполненные работы и то, что сделала организация. К тому же, они могут визуально увидеть, что компания плохо исполняет свои обязанности. А дальше уже можно с соседями кооперироваться, составлять акты и отправлять все эти жалобы в прокуратуру и жилищную инспекцию.

Ранее мы показывали, как выглядит музей-усадьба «Архангельское». А также MSK1.RU делал репортаж из забытого чиновниками города, где под окнами у людей открывают миграционный центр. Кроме этого, мы рассказывали, как живут люди в аварийных домах Подмосковья.