«Для государства нас не существует». Как автобус «Ночлежки» ездит по Москве и раздает еду бездомным: репортаж

В России живут более 2 миллионов бездомных людей. В Москве их 238 тысяч. К таким выводам пришли исследователи компании Validata в анализе для благотворительной организации «Ночлежка». Расчеты проводились на основании данных о смертности граждан без указания места жительства. По этим данным, бездомные мужчины умирают на 15 лет раньше, чем те, кто имеет крышу над головой. А бездомные женщины — на 17 лет.

Людям, оставшимся без крова, в России почти никто не помогает. Взрослые и относительно здоровые бездомные чаще встречают осуждение, чем сочувствие. Большинство считает, что они сами виноваты в том, что оказались на улице. Их клеймят пьяницами и лентяями.

Одни из немногих, кто протягивает руку помощи бездомным, — волонтеры и сотрудники «Ночлежки», благотворительной организации, которая работает в Москве, Санкт-Петербурге и других городах. Каждый будний день благодаря их проекту «Ночной автобус» бездомные могут поесть. Это в буквальном смысле «автобус» и почти в буквальном смысле «ночной» — разъезжает он с семи до половины одиннадцатого вечера.

— Мы считаем, что это ненормально, когда в нашем городе есть голодные люди, — говорится на сайте «Ночлежки». От приходящих не требуют ничего. Даже если человек приходит пьяным, в еде ему никогда не откажут.

Корреспондент MSK1.RU проехалась по маршруту «Ночного автобуса» и поговорила с бездомными, которые каждый вечер приходят за едой.

— Женщины вперед! Женщины,... [блин]! Женщины и инвалиды! Разойдитесь все! Пропустите женщин и инвалидов! — кричит неопрятного вида мужчина в толпе. Потом мне его представят: оказывается, это местная звезда, «сложный» бездомный, с которым волонтеры «Ночного автобуса» долго не могли справиться. Его зовут Алексей.

Толпа в этот день действительно впечатляющая: человек двадцать плюсом к привычному числу в этой «точке». Волонтеры шутят, что это корреспондент MSK1.RU нагнал толпу, чтобы материала для работы больше было — других факторов, объясняющих, почему этот вечер отличается от сотен таких же, не нашлось.

Точек у «Ночного автобуса» три: неподалеку от Комсомольской площади, в Новогиреево и у Щелковской, в самом неприметном месте, фактически посреди промзоны. Но везде есть свои «постояшки», как их ласково называют волонтеры. Особенно тесно с ними общаешься тогда, когда их немного на точке: запоминаешь лица, имена, истории.

Но у площади трех вокзалов это невозможно — к моменту приезда «Ночного автобуса» там столпилась ни много ни мало сотня человек.

— Добрый вечер, всем заранее приятного аппетита, на всякий случай я напоминаю, что женщин и людей с инвалидностью мы пропускаем вперед. Мусорные пакеты у нас находятся там и там. Чтобы прийти за добавкой, нужно взять новую посуду, а старую выкинуть, — скандирует правила водитель «Автобуса» Юра. Он почти бессменно трудится для проекта уже два года. Его в лицо знают многие «клиенты» (именно так отчего-то волонтеры и работники «Ночного автобуса» называют бездомных, которые к ним приходят), его любят и уважают. Но так было не всегда. — Сегодня у нас плов.

— Знаем, — раздается довольный голос в толпе. Плов «Автобус» развозит каждый понедельник: все дни недели распределены между ресторанами, которые помогают проекту. В понедельник «Автобус» забирает еду из ресторана PLOVBOX.

А Юра продолжает:

— Напоминаю, что помимо кормежки у нас есть социальная служба. Она находится между Савеловским вокзалом и Белорусским. Если кто-то здесь в первый раз, спрашивайте про соцслужбу у меня или моих помощников. Еще раз приятного аппетита. Не переживайте, всем хватит по полноценной порции. Пожалуйста, не деритесь и не кучкуйтесь, подходите в порядке очереди.

— А что за соцслужба? — спрашивает один из бездомных. — Она может помочь?

— А что у вас случилось?

— Паспорт украли.

— Вам нужно в консультационную службу к соцработнику, с восстановлением документов помогают, — начинает рассказывать волонтер.

Проблемы с документами есть у многих «вокзальных».

Мужчина восточной внешности уже месяц живет на улице, хотя по нему так не скажешь: он аккуратно одет, с виду — обычный работяга. Фарут приехал в Москву и потерял паспорт. Возможно, говорит, и украли, пока он спал. Теперь он кочует по вокзалам, чтобы не замерзнуть.

— Сейчас с вокзала с часу ночи до четырех выгоняют, говорят, уборка. И стариков, и женщин, и нас. И их не волнует, что холодно. Скажите, это по-человечески? Не должны зимой с вокзала выгонять, — шмыгает Фарут. Из-за холода у него непрекращающийся насморк.

Сюда Фарут приходит, чтобы поесть. О «Ночном автобусе» ему рассказали на вокзале «товарищи по несчастью».

— Голодный сидел, мне сказали, что тут кушать дают, — объясняет он. — Пришел — действительно дают... и бесплатно, ничего не просят. И с документами помогают.

— А телефон могут дать? — вклинивается в разговор другой бездомный. — Был бы телефон — я бы давно работу нашел, вышел бы из такой ситуации. Его у меня украли в поезде. А телефона нет — и все. Как его купить без работы?

— У меня тоже телефон украли, — подтверждает Фарут. — На вокзале.

— Без телефона никуда не берут. Ни курьером, ни дворником. Ты же должен как-то связываться с начальником, например. Сам нахожу объявление, прихожу — не берут.

— Сейчас даже двухлетние «ребенки» с телефонами, а мы, мужики, без телефонов, — кивает Фарут.

— «Ночлежка» иногда выдает телефоны по запросу, — рассказывает сотрудница организации, так вовремя оказавшаяся рядом. — Вам надо приехать к соцработнику. Сейчас я вам листовку дам, подождите.

— Я на улице с осени. Документы есть, телефона нет, — продолжает рассказывать другой бездомный, пока работница «Ночлежки» отошла за листовками.

— А как вы морозы переживали?

— Когда — на вокзале, когда — на электричках. Вот так и выживали. Здесь много кто так выживает. Был бы телефон — я бы на работу устроился, деньги получил и жилье бы снял. Ноги бы на диване растянул и поспал бы в тепле. Как же мне хочется поспать на мягком диване в тепле! Утром встал бы, помылся и чаю попил. На работу пошел. Как же хочется.

«Есть еда — кушаю, нет — голодаю»

За тарелкой плова без очереди пропускают старенькую бабушку с прищуром на один глаз. Представляется она как «баба Нина».

— Так и живу: есть еда — кушаю, нет — голодаю, — отвечает баба Нина на вопрос о том, как ей живется.

— Давно вы на улице?

— Лет шесть.

— А как получилось, что попали на улицу?

— Дети дом продали, — помедлив, отвечает баба Нина, хотя правильнее сказать — по-деревенски нараспев плачет. Из-за слез закрывается и второй глаз.

— И вас оставили?

— Само собой.

Спит баба Нина на улице. У нее непроизвольно закрывается «нормальный глаз» (второй — подслеповатый) и болит нога, но попасть в больницу она не может.

«Мне никто ничего не должен»: как попадают на улицу

За своей порцией плова подходит мужчина в камуфляжной куртке с матерным шевроном. В толпе мужчина выделяется — бездомных зачастую выдают бороды или хотя бы щетина. Но Олег Николаевич подозрительно брит и чист.

— Что бы вы хотели, душенька? — спрашивает с любопытством Олег Николаевич.

Рассказывать свою историю он не торопится. Здесь мало кто отличается открытостью. Но в итоге во время нашего разговора у него остывает тарелка с пловом.

На улице Олег Николаевич оказался много лет назад, после смерти второй жены. Он проживал в ее квартире, которая по «дарственной» перешла ее племяннику. На наследство он не претендовал: это была ее квартира, а не нажитая в браке. Своего дома у Олега Николаевича никогда не было — он сирота.

— Документы собирал, судился с администрацией города, мне сказали, дескать, такой категории граждан у нас не существует, на жилплощадь я могу не претендовать, и я перестал этим заниматься: смысла нет, результата не будет.

Олег Николаевич приехал сначала в Калужскую область, и его там, как это обычно и бывает, «кинули на деньги». По приезде в Москву его обокрали, забрали все теплые вещи. Он пришел к Площади Трех Вокзалов пешком с «Теплого стана».

— Первое время не знал, где покушать, ходил в магазины и воровал, что неприемлемо для моего воспитания. В свое оправдание могу сказать, что хотел есть. Брал немного, самое калорийное. Потом узнал, что здесь есть кормежка, — рассказывает Олег Николаевич.

Олег Николаевич очень грамотно говорит и строит предложения — это бросается в глаза. Как оказалось, по образованию он филолог.

— Как так получается, что образованные люди вынуждены воровать и спать на картонке?

— То ли еще будет! Это Россия, здесь может быть все, что угодно. Но главное — не терять себя. Сейчас я периодически работаю, но это, в основном, работы-однодневки. Либо вахты. Сейчас вернулся с очередной стройки, благо, некоторые навыки в этом есть. Утепляли фасад. Из зарплаты вычли обеды и пачки сигарет, которые выдавали всем работягам. Вышло очень скромно, хотя Москва.

Сейчас Олег Николаевич собирается в очередной раз восстанавливать паспорт. Он был в рюкзаке с теплыми вещами, который у него стащили. За два с половиной года, что он скитается по Москве у него украли 15 телефонов и три рюкзака с вещами.

Олег Николаевич кочует по железнодорожным вокзалам.

— Частенько у нас нарушаются права человека, бездомные же — не люди, как многие думают. Подходят работники вокзала, интересуются, есть ли у меня билет. А я ведь могу находиться здесь без билета. Вдруг я встречаю кого-то? Или не решил, куда мне пока поехать — к тете в город или к бабушке в деревню? Но с работниками вокзала я не конфликтую, чтобы не привлекать внимание. Сегодня, кстати, у меня праздник: я помылся! — говорит Олег Николаевич, чем раскрывает секрет своего опрятного внешнего вида.

После трапезы остается только два заполненных мусорных пакета и команда «Ночлежки». На заборе они замечают многочисленные объявления «рабочих домов» и начинают их срывать. Они регулярно появляются в закутке, где встает автобус с едой для бездомных.

— «Рабочие дома» — это рабство, их там кидают на деньги и никак не помогают. Их надо остерегаться, — поясняет волонтер.

А «Ночной автобус» едет дальше. Ко второй точке.

В рейсе микроавтобуса принимает участие только один сотрудник «Ночлежки» — бессменный водитель Юра, которого знают в лицо уже все бездомные. Свой авторитет он зарабатывал кропотливым трудом. Остальные, кто помогает «Ночному автобусу», работают, что называется, за идею — они волонтеры, денег за свою деятельность не получают.

Помочь «Ночлежке» может каждый — в силу своих возможностей.

Эти люди выбрали помогать непосредственным делом. Один человек стоит «на ложках», один — на раздаче, еще один записывает бездомных по именам и фамилиям. Это делается для того, чтобы составлять статистику: сколько человек приходит, кто они, как часто приходят к «Автобусу». Бездомный может представиться хоть выдуманным именем — говорят, так когда-то к ним ходила «Шерон Стоун».

Это не единственный забавный случай. Алексей с первой точки — это, как сказали волонтеры, отдельная история. Это бездомный, который год назад стал помогать Ночлежке организовывать бездомных и поддерживать порядок: он бывший военный и умеет работать с толпой. Однако спустя некоторое время он стал для волонтеров и водителя Юры большой проблемой: он делал вид, что он — работник «Ночлежки».

— Даже не работник, а тоталитарный диктатор, — поправляет одна из волонтерок проекта. — Говорил: вы без меня загнетесь.

— Он даже внешне мимикрировал, нашел какую-то красную куртку (волонтеры «Ночлежки» носят красные куртки — Прим.ред), стоял рядом с «Автобусом», пытался раздавать посуду, — рассказывает водитель Юра. — Он говорил другим бездомным: «Я тут работаю, я ключевая часть, без меня все развалится!». Когда люди подходили, думали, что он из «Ночлежки», а он орал на всех, хамил, дискредитировал нашу работу. Но теперь, спустя несколько месяцев, он даже в какой-то степени помогает: например, разгонял сегодня толпу на первой точке, чтобы расступились, а то мы припарковаться не могли. Не может, наверное, оставить какие-то руководительские замашки.

«Автобус» подъезжает ко второй точке — она находится во дворах «Новогиреева». Здесь бесплатную еду ждут около двадцати человек. Большинство из них — не бездомные, а местные малоимущие. К раздаче, как заведено, пропускают в первую очередь женщин и людей с инвалидностью.

Особенно среди всех приходящих выделяется Александр Александрович — он же СанСаныч. Пока «Автобус» ехал к Новогиреево, волонтеры опасались, что он не придет — не так давно он куда-то запропастился.

Перед этим каждый вечер можно было наблюдать его медленное погружение в «безнадегу»: на ужины он приходил все более пьяным, а как-то раз, по рассказам волонтеров, просто падал на землю прямо во время трапезы. Но сегодня он бодрячком: как всегда веселый.

— Я здесь живу, да, вот, питаться прихожу, — говорит СанСаныч.

— Да он и родился здесь, — замечает Александр Николаевич, который рассказал, что имеет дом, но принципиально там не ночует. Осенью он поссорился с женой, вышел в домашних тапочках, в них по снегу и ходит, обитает в подъезде, а моется у друзей.

— Ага, прямо здесь, — шутит СанСаныч. — В четверке, в багажнике («Ночной автобус» останавливается на парковке — Прим.ред).

Все смеются. СанСаныч берет дополнительную порцию домой, 86-летнему деду.

— Я его подкармливаю, — объясняет СанСаныч.

— Санька молодец, — дополняет Александр Николаевич. — С пенсии ему покушать носит, здесь берет, когда с собой дают.

— Сегодня все должны по два супа взять, — приветствует всех водитель Юра. На конечной точке маршрута «Ночного автобуса» только пять человек. И это считается аншлагом!

Третья точка находится посреди парковки рядом с промзоной, а парковка — за горами снега.

Пять мужчин разного возраста и разной степени небритости смирно стоят, ожидая, когда начнут раздавать еду. Здесь все друг друга знают по имени-отчеству. И волонтеров здешние бездомные уже выучили.

Только вот на эту точку «Ночлежка», возможно, скоро перестанет посылать автобус: слишком мало людей приходит.

— А как вас зовут?

— Настя.

— Настенька... У меня так первую жену звали. Настасья Сергеевна... А меня Герман Константинович зовут.

— Как вы на улице оказались, Герман Константинович?

Он опускает взгляд в тарелку с супом. Шмыгает носом.

— Жена выставила... вторая. Наверное, в связи с моим поведением, — Герман Константинович с силой протирает небритое лицо грубой ладонью. Снова шмыгает носом. — Живу в подъезде.

— И нет варианта извиниться, домой вернуться? Может, простит?

— Настенька, как вы думаете, просто так я сюда хожу, чтобы...

Предложение он не заканчивает — все понятно по его глазам: пытался уже. Действительно, «просто так» сюда никто не ходит. Никто не хочет быть бездомным.

— Ладно, что об этом. Давайте лучше чаю попьем, — предлагает он. — «Сейчас бы чаю горяченького — да с потрошками», — улыбаясь, вольно цитирует «Место встречи изменить нельзя» Герман Константинович.

Волонтеры как раз начинают разливать горячий чай. От плова Герман Константинович отказался: сэкономил свою порцию на потом, взял с собой в банке.

— Вы знаете, Настенька, — Герман Константинович замолкает, видимо, собираясь словами. — Все будет хорошо.

— Кажется, вы что-то другое хотели сказать.

— Не буду я озвучивать то, что хотел сказать. Нецензурной бранью хотел сказать. Но при вас, Настенька, не буду. При Юрке там, при ком-нибудь еще — могу выразиться, но не при вас. Но при вас я хочу говорить...

Он снова замолкает. Проводит рукой по лицу с нажимом, но это не помогает — в уголках глаз все-таки набираются крупные слезы.

— ...Как человек. Потому что хочется вам человеком запомниться. Извините меня, пожалуйста, — просит прощения Герман Константинович за эмоции.

От фотографии Герман Константинович не отказывается. «Дайте только причешусь немного», — говорит.

— Небритая пьяная рожа, — выдает Герман Константинович, когда видит результат. — Не по уставу так выглядеть, а ведь я служил. Чечня. Капитаном был. Думал, получу майора. Два месяца не хватило: половину наших сократили, зарплату разделили. Ранение, контузия... все, хорош, ребят, — срывается Герман Константинович: его, по всей видимости, атакуют воспоминания. — Почитайте, вот, что мне мама написала. На 23 февраля.

«Моя кровиночка, благодарю за доблестную службу в рядах Советской армии. Не опозорил чести мундира, был образцовым товарищем, висел на доске почета. Приехал в черной кожаной куртке и с белым шарфиком. Красиво, аккуратно одетый. Сладости, которые ты привез, разделили на полгода, чтобы подольше пить чай с московскими сладостями. Я так гордилась тобой. Мы все были счастливы. Надеялись, что ты пойдешь хорошей дорогой... обнимаю нежно-нежно. С Днем Советской армии и флота тебя», — написала Герману Константиновичу его мама.

— План действий вам нужен, капитан. Выбираться надо.

— Выбираться... удавиться, что ли? — грустно улыбается Герман Константинович.

Нас прерывается водитель Юра: спрашивает, чей портфель стоит у Автобуса.

— Капитановский.

— Заметно! — подмигивает Юра.

Герман Константинович улыбается. «Ночной автобус» — это единственная для него и для других бездомных возможность не только поесть горячей еды, но и получить человеческое, теплое отношение.

Читайте также:

• «Это чо же за Россия! С праздником, мужики!»: журналист провела ночь в наркологическом диспансере;

• Большая часть — вовсе не бездомные: репортаж из очереди за бесплатной едой в Архангельске;

• Как один из лучших учителей страны, у которого отказывают ноги, выживает в доме на окраине.