Разоблачают ООН, верят в великанов и ненавидят «пендосов». Москвич — о том, как без знаний и опыта строил реновационные дома

Читатель MSK1.RU Владимир Г. проработал два месяца в должности монтажника-разнорабочего. Студент смог поучаствовать в строительстве домов, в которые будут переселять москвичей по программе реновации жилья. Он прокладывал проводку, хотя совершенно не разбирается в электрике и такой работой никогда не занимался. Подробнее об этом — в его колонках. Все имена изменены.

Я довольно много описывал быт мигрантов на стройке — кто они, о чем думают и что делают. Складывается впечатление, что русских тут нет. Есть. Впрочем, иногда понять «наших» бывает еще труднее, чем приехавших из Средней Азии.

Мужчины сидят за столом. Отложив пластиковый контейнер с остатками гречки, Гриша стал рассказывать о том, как ООН скрывает остатки великанов, населявших Землю сотни миллионов лет назад. Они прилетели к нам с других планет, утверждает конспиролог. Гриша сетует: homo sapiens — лишь выродившийся потомок тех грандиозных созданий.

— А как бы жили сейчас… — мечтательно говорит сорокалетний худощавый монтажник.

— А зачем ООН это делает? — спрашивает у него коренастый Никита, которому лет 20. Он приехал из Белоруссии на заработки, но совсем скоро уезжает. Коллективу так и не удалось уломать Никиту проставиться перед отъездом. — При чем тут вообще ООН?

— Так потому что пендосы, *** [блин]! — отрезает Гриша. — Хотят скрыть от людей реальный человеческий потенциал. Чтобы не протестовали и не требовали правды. За скот нас держат!

Антон — беженец из Луганска. Он прикрыл лицо здоровой ладонью и в разговоре не участвует. Ему нехорошо: вчера дома нашел полбанки спирта и немедленно выпил. Антону тоже лет 40. В Луганске у него остались родственники. О родном доме он не говорит, да и вообще не по делу болтает редко. В его речи проскакивают украинизмы, и у него характерный говор. Он этого не стесняется. Человек редкого спокойствия и трудолюбия.

Игнорирует разговор и Алексей — ветеран Донбасса. О нем говорят, что он ездил воевать на Украину еще в 2014-м. Человек тоже решительно немногословный. Когда его коллега при работе допускает какую-нибудь ошибку — смотрит на того, как на непроходимого идиота в терминальной стадии. Этим взглядом он окрестил и меня пару раз. Страшно это, скажу вам. А сейчас он залипает в какую-то игру-стратегию на телефоне.

На фоне играет музыка: какой-то рэпер читает о том, как в бане занимался плотскими утехами с юной особой. Это дядя Митя смотрит видео — уже не тиктоковское, но из какого-то российского аналога (не имеющего аналогов в мире).

Вообще по «ТикТоку» и его ипостасям здесь угорают все. Суровые мужчины могут весь обед смотреть видео про котиков и сохранять серьезные лица. Или гонять в наушниках певиц-иноагенток с нежным голосом, а в это время долбить стену перфоратором, удерживаясь на строительных лесах в шести метрах над землей. Также коллеги уважают Rammstein и Deep Purple — «классиков» во время работы включают на колонках, чтобы их слушали все.

Дядя Митя — уже седой усатый мужчина. Мне казалось, что ему уже за 70 лет, хотя может оказаться, что едва за 40. Вечно взъерошенный «дед» (как его заботливо называет начальство) обожает экспромтом выдавать случайную постмодерновую поэзию:

«Дядя Вова, старый ёж!
Ты нам водки принесешь?»

Делает это без конца. Коллеги на такое обычно снисходительно кивают, но только не Гриша, вещающий теории заговора. Гриша начинает спорить с поэтом и его авторской позицией:

— Почему ёж, почему старый? А почему он должен водку принести? У него праздник, что ли? Вов, у тебя событие какое-то?

— Да нет… — растерянно отвечает дядя Митя.

— Ну а чего говоришь тогда? Тебя, кстати, почему все дядей Митей называют? Что это за неуважение? Ты — почтенный старец, а тут все шкеты тебя то дядей, то дедом называют! Нужно разбираться, осекать борзых…

Уже дядя Митя снисходительно кивает, чтобы завершить словесный поток.

Валерий доел бутерброды, вытер грязные от строительной пыли ладони об серую спецовку. У двадцатипятилетнего человека дикий взгляд и шикарные пушистые бакенбарды. Коллеги называют его панком. Валерий титул оправдывает. Вчера он оказался в отделении МВД города Санкт-Петербурга. Не помнит, как он очутился в 700 километрах от Москвы. Из протокола примерно представляет, за что его задержали, но с «состоянием, оскорбляющим человеческое достоинство и общественную нравственность» — фразой, указанной в документе, он готов поспорить.

— А мы как-то чем-то вмазались… — воодушевленно рассказывает Валерий другую недавнюю историю. — Я уж было думал, хмурый. Поковылял в аптеку, купил тест. Нет, оказалось. Не хмурый, слава богу!

Истории, анекдоты очень важны коллективу. Рассказываешь ли ты приукрашенную байку или травишь анекдот, который коллеги слышали сотни раз, — главное — обладать театральным началом. Не передать, с каким артистизмом дядя Митя рассказывал историю о том, как некто, извините, подтерся куском ваты, смыл ее в унитаз и из-за разбухшей массы водопровод наглухо забился. Смех коллег было не остановить.

Зато проще убиться, если рассказчиком становится кто-то, кто этого делать не умеет. Я, например, не решался говорить за столом. Мой друг, который привел меня сюда, тоже. Чувствовали, что эту колоритную компанию нам поразить нечем, поэтому мы внимательно слушали засекреченные сведения про древних великанов.

В нашей бытовке не было мигрантов из Средней Азии. Они занимали все остальные вагончики нашей конторы. Про гастарбайтеров вообще разговор заходил редко. Изредка Гриша что-нибудь пробубнит: «Джамшут, гад, вроде бы рулетку стырил…» Беженец Антон тоже отпускает сомнительные шуточки про киргизов — потешается над их языком, произношением, внешностью. О чем же говорят мигранты в своих бытовках, я так и не узнал. Наверное, всё же об идеях марксизма-ленинизма.

Мужчины встают из-за стола. Натягивают оранжевые каски. Уже час дня — обед закончился. Нужно идти работать.

Это — одна из частей рассказов москвича Владимира Г. про его опыт работы на стройке. С остальными колонками вы можете ознакомиться по ссылке.