«Разводят костры, им негде жить и нечего есть». Рассказ волонтера о том, как сейчас живет Мариуполь

Андрей Сполитак — фотограф и волонтер родом из Донецка, который уже много лет живет в Москве. С 2014 года он регулярно ездит в Донбасс в качестве волонтера для того, чтобы передать гуманитарную помощь жителям малой родины. В конце сентября Андрей отправился в Мариуполь.

Из недельной поездки он вернулся с кровоточащей ногой, которую пришлось оперировать сначала в мариупольской больнице, а затем в Москве. За неделю в Мариуполе Андрей успел повидать иную сторону жизни: безвозвратно разрушенные дома, сгоревшие машины, люди, которые остались без конечностей из-за взрывов мин, и целый город, погруженный в отчаяние и траур. Мы поговорили с Андреем.

— Какие основные задачи у вас стояли перед поездкой в Мариуполь?

— Снимать жизнь города и то, как его восстанавливают. В общем, я был медиа-волонтером. К тому же я вез гуманитарную помощь жителям, как я это делал в 2017–2018 годах. В этот раз я отвозил вещи в воскресные школы, в столовые при храмах, в общеобразовательные школы Мариуполя, в спортивный центр. Отвозил канцтовары, спортинвентарь и много всего того, что скрасит жизнь детям и взрослым в их серой будничной жизни, которая сейчас наступила в результате военных действий, прошедших в городе.

— Вам было страшно ехать в Мариуполь?

— Мне было страшно увидеть город. Вернее мне было больно смотреть на разрушенные дома, на улицы, по которым как будто бы прошлись какие-то динозавры. Это было, конечно, жутко. Почему я все эти годы помогал собирать гуманитарную помощь, ездил в города Донецкой области сам? Потому что это моя родина. Она забрала моих близких людей: двух дедушек, бабушку, моего папы не стало в том году «благодаря» военным действиям. Сидеть и просто молча смотреть на всё это — для меня просто невыносимо. Поэтому я туда и поехал.

Чтобы туда поехать как волонтер, я подал заявку на сайте волонтерского движения. Там надо было пройти онлайн-курсы, затем сдать экзамен. Потом, когда меня отобрали, было финальное обучение всех волонтеров: медиков, строителей, медиа-волонтеров, педагогов. И после этого уже нас направили в разные города: кого в Луганск, кого в Шахтерск, кого-то в Мариуполь.

— А много желающих было стать волонтером?

— В нашей смене было около сорока человек, а в целом — более трехсот волонтеров со всей России. Это люди с разных регионов, которые взяли за свой счет отпуск и поехали проводить его не со своей семьей или друзьями, а отправились помогать тем, кому нужна их профессиональная помощь. Очень много едет медиков, которые работают в больницах.

Волонтеры-педагоги и психологи — это, как правило, девушки, у которых есть высшее педагогическое образование. Они помогали школьникам и детсадовцам выходить из посттравматического состояния.

— Чем отличается жизнь в Мариуполе сейчас от жизни в тех городах, где боевых действий не было?

— В Мариуполе очень сильно потрепаны здания, почти весь город разрушен, потому что здесь были сильные обстрелы.

Казалось, будто это была какая-то другая реальность. Наверное, спустя только минут 15 я понял, что это не кино, а жизнь. Душе и сердцу было трудно принять эту правду. Очень жалко город и невероятно жалко людей, которые где-то сидят и разводят костры, потому что им негде жить и нечего есть. Когда мы ехали в первый день по Мариуполю, то видели обгоревшие трамваи, обвисшие провода, брошенные сгоревшие машины. Это всё — как будто кадры страшного кино. Но это не кино, это просто жизнь.

Но, как говорят, луч света в темном царстве все-таки есть. В городе есть островки новых домов, и есть надежда на то, что город восстановят со временем.

— Как в Мариуполе на данный момент обстоят дела с электричеством, водой в домах? Есть ли проблемы с нехваткой еды и питьевой воды у жителей?

— Я знаю, что были перебиты некоторые артерии и питьевую воду можно было либо купить, либо набрать бесплатно святой воды в храмах. Вода из-под крана здесь, конечно, сейчас для питья непригодна совсем. Что касается электричества — во многих старых кварталах, которые еще не отстроили, электричества в домах почти нигде нет. А в новых и восстановленных кварталах сети уже провели, но их не так много. Также в Мариуполе есть улицы, на которых нет освещения. Особенно в промышленных кварталах, где работали огромные заводы «Азовсталь» и «ММК имени Ильича», которые тянулись на десятки километров

. В городе перестали работать энергетические заводы, и, хотя причина тому грустная, в Мариуполе очень хорошая экология стала.

Также в Мариуполе есть проблемы со связью, особенно с интернетом. Если звонить и отправлять смс почти отовсюду можно, то воспользоваться Telegram или WhatsApp в городе очень трудно. Так что работа по восстановлению города предстоит большая.

— Дети и взрослые в Мариуполе сейчас находятся в тяжелом эмоциональном состоянии?

— В целом — да. Но дети быстрее выходят из шокового состояния, чем взрослые. Наверное, у детей психика более гибкая и они быстрее эмоционально возвращаются в мирную жизнь. Вот, например, недавно мы привезли им канцтовары и предложили нарисовать мелками на асфальте то, как они видят Мариуполь в будущем. И дети рисовали светлые дома, цветочки, солнышко, Азовское море. Им в этом плане намного проще эмоционально высказаться.

А взрослым людям, особенно мужчинам, с этим намного тяжелее. Они будут это всё в себе хранить, выплескивать эмоции с помощью алкоголя, всё это будет перерастать в драки, если не хуже. Я видел последствия — одна такая «посиделка» закончилась тем, что у мужчин были тяжелые ножевые ранения. Люди носят в себе эту боль до сих пор, хотя боевые действия в Мариуполе не идут уже довольно давно. Они пережили много страшных моментов. Мне, например, одна девушка из Мариуполя рассказывала, что во время боевых действий они жили в подвале и питались тем, что там было — солеными огурцами, капустой, вареньем.

Я еще привозил иконы, раздавал их верующим. Одну свою собственную икону я подарил 88-летней женщине, которая лежала во второй мариупольской больнице. Ее звали София. Она прижала икону к груди, перекрестилась три раза и начала плакать. Спросила, как меня зовут, и пообещала, что будет за меня молиться. Я тоже ей пообещал, что мы будем молиться за нее. Потом в Ростове-на-Дону мы молились за нее в храме вместе с другими прихожанами. Иконы я раздавал врачам, да и просто всем, кому нужна была духовная помощь — пациентам в больнице, прихожанам в храме. Им это помогало. Мне кажется, нужна такая вещь, которая всегда будет с тобой. Люди достают эту икону, видят этот образ и понимают, что они не одни — с ними Бог. Это важно, потому что люди находятся в очень большом унынии, отчаянии, и им не хватает духовной поддержки.

Мне во второй мариупольской больнице ногу зашивали. У меня варикозная болезнь, и на фоне эмоциональных и физических нагрузок ее «прорвало», образовалась трофическая язва. Я тогда полтора литра крови потерял. И пока я в этой больнице находился, врачи много жаловались на то, что здесь не работает ни одного лифта. Особенно тяжело нести тех, кто подорвался на мине или получил какие-то бытовые травмы.

— Мариуполь разминирован не до конца?

— Почти весь Мариуполь разминировали еще летом, но я видел в больнице ребят, у которых не было ног ниже колена, и они пострадали от мины недавно. А еще есть такая штука, как радиомина. Допустим, лежит какой-то телефон или паспорт и человек какой-то подходит посмотреть их. А в 30 метрах от него в машине сидит другой человек, который видит всю эту картину, нажимает на кнопку, и мина взрывается. И у того, кто к этой замаскированной мине подошел, все руки просто на куски разрываются.

А мы, волонтеры, передвигались по Мариуполю на «буханках» в целях безопасности. Конечно, мне нельзя было ехать волонтером в Мариуполь со своим здоровьем. Но я хотел помочь как-то людям. Быть добрым — это нормально.

7 октября у меня была операция на ногу в московской больнице при РПЦ. Изначально я должен был лечь в Боткинскую больницу. Но когда я пришел туда сдавать анализы 26 сентября, ко мне спустились и сказали, что все, у кого есть московский полис, должны встать в очередь. Сказали, что надо подождать, потому что сейчас все средства у них уходят на мобилизацию. Но непонятно, когда эта очередь кончится.

Теперь после операции я снова поеду в Мариуполь. Мы повезем канцтовары — альбомы для рисования, фломастеры, цветные карандаши, краски, пластилин, а также медикаменты для больниц — жгуты, бинты, «бетадин» (антисептик). Хочу добавить: если вы хотите передать гуманитарную помощь жителям Мариуполя, то свяжитесь со мной в социальных сетях или с моим фондом «ДоброЛёт». Сбор гуманитарной помощи начнется 10 октября.

Что еще почитать:

• как жители Мариуполя относятся к россиянам, которые едут им помогать;

• история 96-летней женщины-ветерана, вывезенной из Мариуполя, которая боится не дожить до гражданства РФ;

• как тысячи украинских педагогов прошли переподготовку в нашей стране.