«Свободно дышится, хотя тут диктатура». Московский активист — о переезде из России после обысков

На первый взгляд, это одна из историй о людях, которые уехали из России после объявленной частичной мобилизации. Но не столько страх отправиться участвовать в военной спецоперации вынудил нашего героя покинуть страну, сколько нежелание рано или поздно оказаться в российской тюрьме.

Речь идет о 24-летнем Александре Менюкове. Он — друг и соратник Артема Камардина, жестоко избитого и, по словам правозащитников, изнасилованного сотрудниками правоохранительных органов после обыска 26 сентября в квартире, где в это же время был и Менюков.

Всё началось днем ранее, когда Камардин на поэтическом вечере у памятника Маяковскому в Москве читал антивоенные стихи. Александр проходит по этому делу как свидетель, но в современных российских реалиях опасаться за свою свободу, проходя даже свидетелем по политическому делу, абсолютно нормально.

Корреспондент MSK1.RU поговорил с Александром Менюковым и узнал у него, где он сейчас находится и почему там оказался.

— Здравствуй, Саша. Расскажи, пожалуйста о своих эмоциях 21 сентября (день старта частичной мобилизации в России. — Прим. ред.) и о том, какие эмоции ты испытывал, уже уезжая?

— Когда объявили частичную мобилизацию, лично у меня никаких эмоций не было, потому что еще 20-го вечером, когда я уверился, что она будет, спокойно лег спать, решив, что на чистую голову, условно говоря, разберусь. И уже подумаю, что делать в зависимости от ситуации. Потом я несколько запереживал о закрытии границ, но так как об этом не объявляли, я сначала подзабил на это. А по-настоящему переживать начал, когда увидел, какие очереди в Верхнем Ларсе стоят, на других КПП, и когда все уже писали о проблемах с пересечением пограничного контроля.

Это было, по-моему, воскресенье — 25-е число. Я как-то стал подумывать, что стоит месяца на два уехать, чтобы переждать всю эту турбулентность, потому что очень не хотел оставаться в стране без возможности ее покинуть. Поэтому я начал искать варианты.

Самое смешное, в понедельник, 26-го числа, я искал какие-то варианты по выезду, вышел из дома ненадолго, вернулся — и тут уже обыск. То есть я на 60% был готов к отъезду, но этот обыск, конечно, это такой финальный аккорд был.

.— А если говорить о чувствах, которые ты переживал — начиная с выбора билетов и заканчивая прохождением пограничного контроля. Был ли страх? Отпустил ли тебя этот страх?

— Билеты покупал не я. После допроса я созвонился с парой людей. А сам допрос длился очень долго — я только в 3 часа ночи освободился. Я уже был уставший, ничего особо не испытывал, но поехал на медосвидетельствование снимать побои, потом поехал домой и лег спать. А мой паспорт был у коллег (Александр не стал называть их имена. — Прим. ред.), они и купили билеты. Где-то в 9 часов утра ребята меня разбудили и сказали, что есть несколько вариантов.

И меня вырубило, я еще часов восемь проспал. И всё, на следующий день мне уже нужно было вылетать. Утром поехал в аэропорт, в Жуковский. И там я был очень злой, потому что рейс перенесли суммарно на пять часов. И все эти пять часов я был очень злой.

— То есть основное чувство было — всё-таки злость?

— Да. Ну, то есть чувства, они все тогда были в моменте. Не было такого, что я думал про уголовное дело, про обыски — нет. Меня беспокоило вот это пятичасовое ожидание, даже больше — я в аэропорту пробыл часов семь. И был нереально злой, голодный. Плюс когда собирался — забыл кучу вещей: например, зарядку от телефона пришлось покупать в аэропорту, и вот уже за 1,5 часа до вылета я мялся и не хотел проходить паспортный контроль, думал там проблемы будут, очень волновался. Но потом все-таки решился и прошел. Там очень смешной диалог состоялся с пограничницей: я подхожу, она берет мой паспорт, спрашивает о цели поездки, я отвечаю: «Туризм». «А когда билет покупали?» Я думаю и говорю: «27-го числа». Она смотрит на телефон, потом на меня и говорит: «Вчера?» Я: «Ну да, спонтанный туризм». Думаю: «Ну всё, конец». Но нет — ставит штампик, и я прохожу.

— Если описать ключевые чувства, которые ты испытывал в момент получения билетов на руки и в момент прохода пограничного контроля, и посадки в самолет?

— Усталость, волнение... Пожалуй, на этих двух остановимся. Какой-то глубокой тревоги не было, потому что в команде все действия совершались.

— И вот ты приезжаешь в Таджикистан...

— В Таджикистан я ехал все-таки один, про попутчиков особо рассказать нечего. Когда я приехал в Душанбе, у меня не было места, где жить — были заполнены все отели, что Booking, что Airbnb ничего не выдавали. То есть снять самому было что-то нереально.

И даже не в самом Душанбе, а в городе Куляб — недалеко от границы с Афганистаном.

— Хотелось бы услышать, конечно, о мыслях, которые мелькали в твоем сознании.

— Это, конечно, уже больше про то, что было позже уже в Казахстане, потому что в Таджикистан я ехал один. Но самая интересная мысль, которая посетила меня в Таджикистане — это когда я вышел из аэропорта: «Как круто, как свободно дышится, несмотря на то, что я прилетаю в страну, где, по сути, диктатура. Вот это очень смешно». И дальше неделю я практически не выходил из отеля, мыслей никаких толком меня не посещало.

— А почему не выходил? Это какая-то особенность твоего склада жизни или особенность Таджикистана и местности? Что вынудило тебя сидеть в номере?

— На самом деле всё гораздо прозаичнее — там просто было +35 градусов, и я страдал от акклиматизации очень сильно. Я лежал под одеялом, меня знобило, адски болела голова, не мог толком ни шевелиться, ни даже читать.

— А как много русских в Таджикистан поехало?

— Я залез в «ТикТок» и увидел, что довольно много русских в Душанбе. Это, конечно, небольшое число от всех уехавших, но всё равно много. Ориентироваться можно хотя бы на то, что номеров в отелях в Душанбе вообще не было свободных, как и квартир на сдачу.

— Расскажи о своем впечатлении от местных, преимущественно, конечно, о занятых в сфере услуг, ведь это те, с кем ты взаимодействуешь в первые дни: таксисты, банковская сфера, общепит, случайные встречи?

— В том городе, где я был первую неделю в Таджикистане, общения с местными у меня практически не было. В Таджикистане ведь есть несколько крупных городов — Душанбе, Худжанд, а вот Куляб — это третий или четвертый по величине город, и у него вайб, знаешь, когда в американских фильмах в начале показывают какой-то пейзаж городской и подпись «Такой-то город, Афганистан», знаешь еще прям с желтым фильтром и так далее.

— То есть, говоря очень грубо, это — страна совсем третьего мира, да?

— Ну, наверное, да. То есть два крупных новых центра, а в остальном это вот такое.

— Но всё равно, какие-то же коммуникации с местными у тебя были? Очень хочется услышать про наплыв русских, есть ли он, как он ощущается местными?

— Не особо на самом деле общался — в основном с персоналом отеля, у них ко мне отношение было очень хорошее.

— Надо понимать, что Таджикистан — не туристическая страна вообще, поэтому, естественно, сфера услуг там развита несколько иначе. Но хотелось бы хотя бы понять, были ли какие-то проблемы с очередями, как в Казахстане и Грузии, где сейчас это очень актуально? Или какие-то другие особенности?

— Ну, например с такси очень интересная история. Здесь нет сервисов такси вообще, хотя сами такси есть. Что реально удивило из местного — это отсутствие нормального сообщения между городами, как мы привыкли — нет ж/д, нет автобусов, нет авиаперевозок внутри страны, даже между большими городами, несмотря на наличие аэропортов. И вот в каждом городе есть автовокзал — там есть водители, которые на постоянке работают как таксисты: занимаются тем, что возят людей в пригороды и другие города за реально небольшую денежку. Они просто ждут, пока наберется несколько человек в одну сторону, и везут до автовокзала в другом городе. И вообще, в целом во всей центральной Азии, между разными странами это в порядке вещей — путешествовать на таких «такси» с автовокзалов.

— Легко ли было решить вопросы в банковскими картами, симками и так далее? Просто в Грузии, например, местные плохо реагируют на огромные очереди из русских. Растут ли цены на жилье?

— Цены на жилье однозначно взвинчены. Даже когда мне знакомый помогал искать, варианты с плохим ремонтом даже были с ценником в районе 1000 $. Мне кажется, это абсолютно неадеватно. Очередей-то особо не было, при этом русского во мне не видят. По-таджикски пытаются со мной разговаривать, но я и в таком городе был, где по-русски почти все говорят очень плохо.

— Расскажи про особенности поведения местных. Вежливые, улыбчивые? Или, наоборот, мрачные? Чем отличаются от нас, чем похожи?

— На самом деле скорее мрачные — нет такого, как на Кавказе, где тебе все улыбаются и прочее. А здесь всё-таки по умолчанию нет какой-то от них доброжелательной эмоции; но и негативно не настроены.

— Может быть, какие-то забавные истории, которые тебе запомнились, связанные с местным колоритом, какие-то традиции, culture shock, который тебя настиг?

— Этот город очень исламизированный, патриархальный, и даже Эмомали Рахмон (президент Таджикистана. — Прим. ред.) негодовал на эту тему, когда приезжал в местный университет — там все женщины ходят в хиджабах. А в отеле девушки были по-европейски одеты.

— А что ты можешь сказать о ментальности местных? Чем она отличается от устоявшейся российской?

— В отеле, например, мне никогда не напоминали об оплате. То есть я просто в какое-то утро проснулся и понял, что за последние пару дней не оплатил. А персонал отеля к этому лояльно и дружелюбно отнеслись. Или таксисты, с которыми я ездил, уже в первые минут 10 поездки начали расспрашивать по поводу ситуации в России — как я думаю, чем вся эта ситуация с Украиной и Россией закончится. В общем интересуются, причем добродушно.

Один из местных рассказал, что уже с несколькими русскими общается, помог куда-то заселиться и так далее, связь поддерживает.

— Какая у тебя сложилась рефлексия последних пары недель? Какие планы на будущее? Какой горизонт планирования?

— Горизонт планирования — три месяца, примерно так. Сейчас я уехал в Казахстан — здесь больше «своих», да и очень хочется понаблюдать президентские выборы в этой стране изнутри. Может, канал в Telegram свой завести? Но пока руки не доходят.

—А что можешь сказать о перспективах возвращения в Россию?

— Планирую вернуться, как будет нормальная возможность. Основные критерии — открытые границы, свернутая мобилизация, плюс — как будет идти уголовное дело, связанное с Маяковскими чтениями в Москве. А пока — тут.

Напомним, эта история началась 25 сентября, когда у памятника поэту Владимиру Маяковскому в Москве проходили «Маяковские чтения» — поэтический вечер, на котором желающие могут прочитать стихотворения. Там с антивоенными стихами выступил и Артем Камардин. На следующий день в квартиру активиста ворвались полицейские. Они не пускали туда адвоката и сообщили ему, что проводят там «осмотр помещения». Около 17:00 молодых людей вывели из квартиры: Попову и Камардина в наручниках, Менюкова — без. Всех активистов повезли в следственный отдел СК по Тверскому району.

Об издевательствах заявила и другая активистка — Александра Попова. По ее словам, сотрудники полиции показывали ей видео с изнасилованием Камардина и применяли силу к ней.