«Очень надеемся, что это слово "водка"»: как москвичи спасают от забвения и ржавчины старинные вывески

В Москве есть проект «Вспомнить всё». Краеведы, историки и реставраторы находят в столице чудом сохранившиеся вывески магазинов, аптек и заводов конца XIX — начала XX века и бережно восстанавливают их в том виде, в каком они были сто лет назад. На это дело деньги собирают сами москвичи — все реставрации финансируются краудфандингом. MSK1.RU поговорил с главой проекта, Натальей Тарнавской. У нее есть свой небольшой бизнес, совершенно не пересекающийся с реставрациями и архитектурой. А всё свое свободное время она посвящает спасению исторического наследия столицы.

— Как это всё началось?

— Когда-то давно я присоединилась к одному градозащитному движению — мы находили какие-то сносы, кричали, ругались. То есть занимались тем, чем всегда занимаются градозащитники. И так получилось, что 10 лет назад, в 2012 году мы восстановили первую свою вывеску.

Решили суетиться. Это была «Аптека» на Малой Бронной. Изначально у нас такой темы не было вообще — заниматься народными реставрациями. Просто подвернулась история, которую надо было решать срочно. С этого момента у нас появилась возможность, которой мы и воспользовались, перевести протест в созидательную активность. Мы начали собирать деньги, точно уверенные, что не соберем — тогда это стоило 150 тысяч рублей. В то время было трудно с переводами с карты на карту: люди приходили, давали деньги наличными. Но, к удивлению, мы быстро собрали деньги. Как отреставрировали — даже устроили маленький праздник по завершении работ. Туда неожиданно нагрянуло много людей и вся московская пресса. В итоге нам стали подсовывать вывески, которые нужно было спасать. Не то что мы придумали тогда новую фишку, просто люди обратили на нас внимание и мы должны были этим начать заниматься.

— В 2012-м реставрация стоила 150 тысяч рублей. Сколько стоит сейчас?

— Примерно полмиллиона. Но зависит от размеров и от сложности работ.

— Чем из отреставрированного вы особенно гордитесь?

— Я всем горжусь. Всё, что мы делаем, — очень классное, в том числе потому, что мы не беремся за всё, что нам предлагают. Нам иногда приходят предложения уровня «расчистить стену», на которой нет ничего уникального.

Не потому, что нам очень хочется собирать лайки, а потому что мы должны собрать деньги. Мы никогда не соберем денег на то, чтобы помыть стену, поэтому мы отказываемся от таких работ.

Как ни странно, но я горжусь наименее глянцевыми штучками. У нас есть самая лайкабельная «Аптека» на Малой Бронной, которую знает вся Москва. Тем не менее она мне не так греет сердце. Моя любимая вывеска — «Стрелецкая пекарня». Она находится в очень незаметном переулке на очень обшарпанном здании. Мне она нравится, потому что она очень кривая сама по себе. В этих кривых буквах и безобразно прыгающей горизонтали вывески очень много настроения нэповского времени. Мы ее отреставрировали в 2019 году, тогда, когда мы уже наработали достаточный опыт и к нам начали прислушиваться даже собственники здания — они поняли, что в этой корявости тоже есть ценность.

— Есть более масштабные проекты? Спасти историческое здание от сноса?

— Не хотим, потому что это вообще другие деньги. Нет такой реставрации какого-нибудь здания, которую можно сделать за миллион рублей. Есть реставрация за 20 млн рублей, которые мы никогда не соберем. Поэтому мне не хочется замахиваться на те вещи, которые мы точно не сделаем. Да, есть ребята, которые занимаются всю жизнь одним объектом много-много лет. Например, Анор Тукаева — она поднимает церковь из руин в Крохино уже лет 10, и это будет продолжаться еще столько же. К такому формату я не готова.

Это тема для больших фондов и инвесторов — не наш формат.

— Власти мешают?

— Очень помогают. Нам способствуют всегда, когда мы не создаем проблем. Обратное к нам отношение, когда мы пытаемся нарушить чьи-то планы. Департамент культурного наследия часто идет нам навстречу — помогают формировать заявки, чтобы они же их и не заворачивали. Если есть непонятки с собственниками, когда те не понимают смысл нашей работы, департамент нам с ними помогает контактировать.

— Расскажите о своем коллективе.

— Да нет никакого коллектива, есть люди, которым интересно этим заниматься. Мы же работаем бесплатно: у нас нет фонда и зарплат, которые мы получаем за работу. Зато у нас есть чокнутый реставратор Петр Шутов. Его разрывает от того, что всё должно быть красиво. Так вот мы с Петей ничего не получаем, мы просто ходим и скандалим всё время. У нас есть реставраторы, которые впоследствии занимаются восстановлением, но исследовательскую работу: ходить по потенциальным адресам, ковыряться и чистить объекты — они делают бесплатно.

— Есть преданные меценаты?

— Конечно! Очень много. У нас есть человек сто, которые всегда дают большие суммы. Есть люди, которые подписаны на ежемесячные донаты, есть те, кто скидывается всегда и без вопросов. Это люди, которые зарабатывают на Москве — гиды, экскурсоводы — для них открытие каждой новой вывески переворачивает вообще всё, что они рассказывали о городе. Они всё это очень любят, им это интересно, они повернуты на этой теме. Московские гиды нас обожают. Есть большая тусовка краеведов-непрофессионалов, которым просто всё это нравится. Они всегда донатят с удовольствием.

— А расскажите о Лебедеве?

— Он очень интеллигентный, застенчивый и вообще не такой, как кажется. Даже близко не такой. Деликатный, культурный и тихий человек.

— У вас интригующее объявление на сайте о том, что вы нашли какие-то «подозрительные буквы», которые планируете реставрировать. Что это?

— Мы пока сами не знаем, что мы там обнаружим и как оно будет выглядеть. Эти «подозрительные буквы» находятся на том самом доме Ярошенко, который выходит прямо на Хитровскую площадь, где каждый день толпы туристов. Это «заповедная» часть Хитровки. Так вот, мы там нашли кусочек буквы: то ли Л, то ли Д, то ли А, мы очень надеемся, что это слово «водка». Там традиционные для торговых рядов маленькие лавочки с полукруглыми окнами. Между ними, в простенках, надписи. То ли это три разных лавочки, то ли это три витрины одной лавочки.

Не очень понятно, что там будет, и не очень понятно, в каком состоянии там надпись. Может быть, там будут цельные надписи — и тогда это будет вообще супер: аутентичная, настоящая Хитровка. Скорее всего это будут надписи XIX века, потому что в советское время там не было ни лавок, ни магазинов — там были жилые дома. Может, там будут просто ошметки надписей, но даже так это будет смотреться круто. Можно сделать по европейским стандартам реставрацию-консервацию, которая не предполагает глянцевой понятной вывески. Мы уже подали документы на то, чтобы ее чистить. Думаю, в самом начале июня мы начнем работы, когда получим все документы.

— Расскажите о печальных моментах. Например, когда вы долго старались над вывеской, а спасти ее не удалось.

— У нас были случаи, когда мы находили что-то подозрительное, пытались договориться, а собственники специально всё сбивали, например. Чтобы это даже невозможно восстановить было. Мы знаем известную, очень крутую советскую надпись 20-х годов на Большом Сухаревском переулке. Она есть на фотографиях, с ленинскими цитатами, очень необычная и красивая. Жильцы дома против. Они говорят: «Если мы Ленина повесим, то нам окна побьют». Не разрешают ничего восстанавливать. Печальных случаев у нас больше, чем веселых, к сожалению.

— Почему ваша работа важна москвичам?

— Москвичам важно сохранить исторический город, потому что от него практически ничего не осталось. У нас, честно говоря, культура отношения к историческому материалу очень низкая. Она такая не потому, что мы тупые, а потому, что город не заботится об аутентичности. Мы очень много говорим о том, что Москва красивая, Москва древняя, и никаких подтверждений этому мы не сохраняем. Даже делая красивые официальные реставрации, уничтожается очень много фактуры. Например, когда ради того, чтобы сделать красивым старенький домик, из него убирают старые рассохшиеся рамы и вставляют новые. Это неправильно. Так они не сохраняют историю, а делают ее ксерокопию. Дом с новыми деревянными рамами, новым фундаментом и бревнами? Да легче снести этот дом, построить новый, и он точно так же не будет нести никакой исторической ценности, как после такой переделки.

Смысл нашей деятельности в том, что мы ничего не реконструируем. Мы что нашли, то и расчищаем. Максимально консервируем, не фантазируем и не дорисовываем. Москвичам это важно, потому что это подлинный город. Это то, что было на улицах в начале прошлого века. Во-вторых, не устаю этого повторять: вывески — понятная штука. Для того чтобы изучать историю города как краевед, нужно знать всех этих Разумовских, графов и градоначальников, то есть хорошо в истории разбираться. Нормальным людям неинтересно слушать про то, как какая-то графиня вышла за кого-то замуж и кому чего завещала. История с вывесками — понятная и простая. Смотри — здесь сто лет назад была булочная, здесь совсем другой шрифт, используется буковка «ер», которую писали до революции. Это понятная обычному человеку история. Я считаю, что если что-то можно сфотографировать и в соцсети написать одним абзацем пост об этом, то это классное краеведение. А если это для этого нужно писать три поста и закреплять ссылку, чтобы с чем-то ознакомиться в полной мере, то это не для нас. Это для тех, кому интересно углубляться в это. Вывески на фасадах классные потому, что по ним очень легко чувствовать историю города. Ты погружаешься в эту тему, чувствуешь, что люди сто лет назад жили так же, как ты. Это — живая любовь к городу.

Тем временем в Москве продолжают сносить исторические здания. Вот сносят здание Сокольнического пивоваренного завода ради ж/д путей. Наполовину снесли флигель, в котором предположительно родился Александр Пушкин — там в скором времени появится огромный кампус МГТУ им. Баумана со стеклянными высотками. На Ленинградском проспекте в Москве снесли первый в городе крытый бассейн ЦСКА, который построили в 50-х годах.