«Лежала маленькая, дергалась». История матери, на глазах у которой двухмесячный ребенок умер в московской больнице

Жительница Оренбурга Ксения Никонова приехала в столицу, чтобы родить ребенка. Во время беременности еще не родившейся Виолетте поставили диагноз «врожденный порок сердца». Поэтому мама решила подстраховаться и записалась на программу «Роды в Москве».

Роды прошли успешно, однако до выписки из больницы так и не дошло — вместо этого мать поехала на похороны своего ребенка. Рассказываем, как это произошло и как Ксения пытается добиться наказания врачей, которые, по ее словам, допустили роковую ошибку.

— Моему ребенку еще во время беременности поставили диагноз «врожденный порок сердца», который либо самозакрывается в течение первого года-двух жизни, либо оперируется. То есть это диагноз средней степени тяжести, не критический, — рассказывает Ксения.

Женщина переживала, что если во время родов что-то пойдет не так, нужную помощь в Оренбурге ее дочери оказать не смогут — там нет ни кардиоцентров, ни кардиохирургов. И она решила поехать в Москву — подстраховаться на самый плохой случай.

— Вот он, собственно, и произошел, — с сожалением говорит она.

Ксения выбрала новый перинатальный центр в Коммунарке. Роды прошли успешно — 20 февраля на свет появилась маленькая Виолетта. Малышка родилась маловесной — всего 1,9 килограмма. И страшный диагноз все-таки дал о себе знать: врачи сообщили, что девочка родилась в очень тяжелом состоянии и ее срочно надо перевезти в Морозовскую больницу, чтобы установить причины.

В Коммунарке предположили, что помимо ДМЖП у ребенка может быть коарктация аорты — критический порок сердца. Уже 21 февраля Виолетту отправили в Морозовскую больницу в отделение кардиохирургии. По словам матери, внешне ее дочь выглядела хорошо, самостоятельно дышала, ела из бутылочки, показатели давления и сатурации были в норме.

— Я на тот момент была в реанимации, мне сказали, что ребенка готовят к транспортировке, оформляют документы, но ребенок стабильный. В ближайшие сутки ее перевезут. На следующее утро я пришла провожать ее в Морозовскую больницу. И дочку увезли. Я тогда еще не успела даже официально оформить ее Ф. И. О., там было написано «Никонова девочка девочка», — рассказывает Ксения.

Из-за осложнений при родах мать приехала к дочке через пару дней. Врачи заявили, что критический порок сердца подтвердился и нужно делать операцию. Правда, сразу предупредили, что ребенок маленький и никаких гарантий они не дают.

Виолетту прооперировали на седьмой день с момента рождения. Операция на сердце прошла успешно, по словам матери, ребенок быстро восстановился — она самостоятельно задышала в тот же день.

Через два дня девочку перевели в отделение неонатологии для дальнейшего выхаживания и реабилитации.

— Вот отсюда и началось всё самое страшное, что произошло с моей дочерью. Потому что когда ребенка привезли в неонатологию, у нее началась рвота желчью, — вспоминает Ксения.

Ребенка начали обследовать: сделали УЗИ, рентген — и поставили младенцу осложнение НЭК (некротизирующий энтероколит новорожденных — тяжелое заболевание кишечника, возникающее на фоне перенесенной острой гипоксии). Предположили, что он возник в силу того, что девочка была маловесная.

Виолетту неделю пролечили голодом и антибиотиками, потом вывели на питание и сказали, что всё прошло удачно, заболевание определили и вылечили вовремя. Однако восстановление шло не совсем гладко: у ребенка начались боли и вздутие живота. Врачи заключили — колики, скоро пройдет.

— Я мама со стажем, это третий мой ребенок, и я засомневалась изначально, что это колики. Врачам говорила, но у них там свое отношение к мамам, тем более если у мамы нет медицинского образования, — никто всерьез не воспринимает, — рассказывает женщина.

Спустя время симптоматика ухудшилась, но обследования ничего не показали. Тогда предположили, что ребенок еще маленький, желудочно-кишечный тракт должен созреть. В заключении написали: «Нарушение моторно-эвакуаторной функции кишечника вследствие ее незрелости». Сказали, надо немного подождать.

Но всё становилось только хуже: снова появилась рвота, усилились боли и вздутие в животе. Ксения говорит, что никакой инициативы по лечению дочери от врача не было.

— Врач, как по шаблону, зашла утром, отметилась, рабочий день провела у себя в ординаторской, ушла. А ты как хочешь, так и живи, и ребенок твой тоже.

Женщина рассказывает, что пока она не начинала ругаться, ребенка никто не лечил. В истории болезни, как говорит Ксения, ей позднее «отомстили»: написали, что она постоянно ругалась и выражалась нецензурной бранью.

Мать уже отправляла рентгеновские снимки сторонним специалистам — они говорили, что ребенок нуждается в срочном вмешательстве. В итоге Виолетту отправили на второе обследование. Врачи сделали заключение, что операция не нужна, всё дело в ВЗР (внутриутробная задержка роста). Нужно подождать, пока у ребенка созреют внутренние органы, в том числе полость кишечника.

— Пока мы зрели, ребенку становилось только хуже: боли были такие, что дочь синела, с нее тек холодный пот.

Со скандалом Ксения вытребовала, чтобы ребенку поставили спазмолитик и обезболивающее. А потом у Виолетты начался кашель. Врачи уверяли, что всё в порядке, она просто пытается откашлять назогастральный зонд, через который питалась.

В середине апреля Ксения заявила, что идет к главврачу. Она настояла на консультации хирурга. Врач предложил провести еще одну операцию: вскрыть брюшную полость и посмотреть, в чем там дело, потому что исследования ничего не показали.

— Самая боль была в том, что когда я звонила врачам со стороны, отправляла снимки и описание, мне говорили: «Вы не переживайте, мамочка, вы находитесь в лучшей больнице страны, у лучших врачей. Вам надо просто довериться, не волноваться». Об этом твердили все, — говорит женщина.

И она согласилась на операцию. В это время состояние ребенка всё ухудшалось, анализы показали, что начался воспалительный процесс. Ксения попросила провести операцию в экстренном порядке, но, по ее словам, врачи отказали — «будет, когда назначили, лежите, ждите».

Младенца снова посадили на голод. А 24 апреля прошла операция на кишечнике. Врачи обнаружили перфорацию кишечника, которая заросла спайками, врожденный порок двенадцатиперстной кишки («незавершенный поворот двенадцатиперстной кишки»).

После операции девочку отправили на реабилитацию, но через день, 26 апреля, двухмесячная Виолетта умерла.

— Это было на моих глазах. Открытая реанимация. Она просто стала задыхаться. Лежала маленькая, дергалась, не могла кричать, открывала рот, плакала, а звука не было, потому что она была на ИВЛ. И текли слезы у младенца. Это ужасно. Она очень мучительно умирала, — с ужасом вспоминает мать.

По словам Ксении, девочке неудачно поставили обезболивающий препарат — в итоге дыхательная функция оказалась угнетена.

Врачи сумели завести вентиляцию легких механически. Малышка прожила еще сутки, но задохнулась.

— В документах написали, что это была естественная смерть, потому что ребенок был неизлечимо болен. А во вскрытии патологоанатома написано, что у ребенка двусторонняя гнойная бронхолегочная пневмония. Из-за гноя произошло сужение легкого до такой степени, что зонд, которым патологоанатом проверяет трахеи, не проходил.

У ребенка также обнаружили множественные очаги перитонита брюшной полости и еще десяток диагнозов.

Уже сидя в машине ритуальных услуг, Ксения позвонила в Следственный комитет и поинтересовалась, почему ее не опрашивают. Ей ответили, что в Морозовской больнице сообщили, что ребенок умер естественной смертью.

Ксения не была с этим согласна, но доказать обратное оказалось делом трудным — вскрытие проводил патологоанатом при Морозовской больнице, заключение сделали врачи, которые лечили Виолетту (протокол вскрытия, медкарта и заявление в СК имеются в распоряжении редакции MSK1.RU).

— Уголовное дело не возбудили, органы никак не отреагировали. Следователь оперативных действий не предприняла: она изъяла материалы только через месяц после того, как я написала заявление. Когда уже Морозовская всё переделала и подшила. Всё было как будто специально сделано. Дали время им подготовиться, — говорит Ксения.

Отец маленькой Виолетты находился в Оренбурге — он должен был приехать на выписку.

— Но так случилось, что я ему позвонила и сказала, чтобы он вылетал на похороны, — вспоминает женщина.

Ксения говорит, что в медицинской карте, копию которой ей выдали спустя время, отсутствует часть поставленных диагнозов. По ее словам, история болезни полностью перепечатана, реальное состояние ребенка там не описали — просто назвали ее «некурабельным пациентом».

Также мать отмечает, что перитонит начался из-за того, что операцию на брюшную полость провели с опозданием. А пневмонию вовсе не лечили.

— В истории болезни не написано, что там был сепсис, но сторонние врачи, которые смотрели заключения, сказали, что ребенок умер по факту от септического шока. Если пациент умирает от сепсиса, это позор для больницы. Поэтому врачи написали, что у нее началась полиорганная недостаточность из-за врожденных пороков, — объясняет Ксения.

По словам Ксении, родильные документы из Коммунарки не пришли до сих пор. Женщина уже написала заявление главе СК Александру Бастрыкину.

Мы направили официальные запросы в Морозовскую больницу и Следственный комитет Замоскворецкого района Москвы.

Ранее мы рассказывали о 6-летнем мальчике, который умер после того, как бригада скорой помощи отказалась его госпитализировать. У мальчика поднялась температура до 39,5 °C. Мы публиковали все подробности этой ситуации, а также мнение юриста о том, какое наказание понесут врачи скорой помощи.