«Ломают жизни, которые можно было спасти». Как пытали людей в мытищинском реабилитационном центре

— Эти нелюди должны быть изолированы, то, что происходило за этими стенами, — это ** (мрак), простите. Самый страшный ад, — говорит бывшая пациентка мытищинского реабилитационного центра.

В редакцию MSK1.RU обратились сразу двое человек по делу о подмосковном реабилитационном центре «Вектор жизни», где, заявляют пациенты, людей фактически держали в заложниках и требовали деньги с родственников за «лечение». К реабилитантам применяли физическую силу, считает областной Следственный комитет. Морили их голодом и лишали сна. MSK1.RU разобрался, как люди приходили лечиться в это место и почему родственники не решались забирать их оттуда.

Один из обратившихся в редакцию — Дмитрий Корсаков. Он — генеральный директор столичного наркологического медучреждения «СЦХ Клиник». Собеседник рассказал MSK1.RU, что мытищинский рехаб прикрывался ОГРН и ИНН его компании. Все сведения о регистрации, которые были размещены на сайте «Вектора жизни», на самом деле принадлежат компании Корсакова — и это уже привело ООО «СЦХ Клиник» к судебным тяжбам.

— Мы бы никогда и не узнали, что «Вектор жизни» использует нашу лицензию, но однажды нам пришел иск в Арбитражный суд от ИП одного фотографа, — рассказывает Корсаков. — Он написал о том, что якобы мы на своем сайте неправомерно использовали его фотографию. И указывает нам, значит, сайт «Вектора жизни». Мы были несколько в культурном шоке.

В общем, кроме своих пациентов, «Вектор жизни» доставил проблем совершенно посторонним людям.

— Мы судились практически год с этим ИП. Очень долго отбивались. В конечном итоге выиграли суд (документы есть в распоряжении MSK1.RU). Причем «Вектор жизни» мы просили непосредственно: я созванивался с Артемом Нефедовым (директором этой клиники. — Прим. ред.), просил, чтобы они убрали всю информацию о нашей организации. И они частично убрали нашу лицензию, но на последней странице, как я помню, ИНН и все наши данные всё равно остались.

Суд вынес решение: с фотографа взыскал 25 000 рублей за судебные расходы в пользу ООО «СЦХ Клиник», а с некоего Нечаева Д. В. 15 000 рублей компенсации — как раз за использование фотографии. Дмитрий Корсаков говорит, что Нечаев связан с «Вектором жизни», хотя АНО «Центр социальной реабилитации и адаптации людей, зависимых от наркотических средств, психотропных веществ и алкоголя "Вектор жизни"» указано в судебном разбирательстве как третье лицо.

В итоге Корсаков написал заявление в полицию — сейчас в МВД по Северо-Западному административному округу рассматривают это дело, говорит собеседник. Также они подали заявление в Роскомнадзор и хотят заявлять о мошенничестве.

— Это же мошеннические действия чистой воды! — считает Корсаков. — Многие люди, видимо, пришли к ним на наши данные, потому что хоть, может быть, мы и не суперкрупная клиника, но тем не менее у нас есть определенная репутация. Есть определенные пациенты, которые действительно могли перепутать и пойти лечиться к ним.

Кроме Корсакова, в MSK1.RU обратилась молодая пациентка этой клиники. Родители положили Анастасию (имя изменено. — Прим. ред.) в «Вектор жизни» из-за ее наркотической зависимости. В реабилитационном центре она провела 3 месяца с января 2024 года и рассказала, что творилось в застенках центра.

MSK1.RU не может утверждать правдивость слов Насти, но Следственный комитет по Московской области заявляет, что сотрудники «Вектора» как минимум «применяли к потерпевшим физическую силу, а также лишали их продуктов питания». Пресс-служба СК подчеркивает, что удерживали пациентов там незаконно.

— Родные просто испугались, что я вот-вот умру, — начинает рассказ девушка. — Сдали в первую же клинику, которую им порекомендовали. За месяц там требовали 60 тысяч рублей. Но также у нас были занятия «арт-терапией» и якобы индивидуальные консультации с психологом Артемом Андреевичем. Одна его консультация стоила еще 30 тысяч рублей в дополнение к остальному. К слову, консультаций этих не было. Артема Андреевича я видела дважды. Он действительно меня вызывал к себе, усаживался напротив и рассказывал, как по молодости кололся героином, — утверждает Настя.

Когда Анастасия только туда попала, то искренне надеялась, что ей там помогут.

— Сначала всё выглядит не так страшно, первую неделю меня не трогали, но график был тяжелый. А потом началась жесть. Не давали спать, не давали есть, не давали курить за каждое неаккуратное слово или мелкие косяки. Постоянно держали в ужасе и страхе. Мальчиков могли пихать с крутой винтовой лестницы вниз за то, что человек, например, громко дышит. Нас могли заставлять убирать дом по 15 часов подряд, держать в душном классе без вентиляции — окна не открывали специально — и заставлять писать «последствия» весь день.

Корреспондент уточнил, о каких последствиях идет речь. Оказалось, что так назывались лекции о том, как правильно себя вести. Их нужно было переписывать от руки.

— Извините, я забыла, что это не общепонятное определение. «Последствия» — это последствия проступков, обычно в формате писанины после отбоя. Ты просто переписываешь слово в слово лекцию про недопустимость «своевольного поведения», или пишешь раз 500 один и тот же абзац, или переписываешь правила десяток раз. Обычно этих последствий несколько и писать приходится до утра. Лекция «своеволие» — это 8 страниц А4 мелким шрифтом, например. И вот каждый день одно и то же. Это как раз про лишение сна. У меня на седьмые сутки начались галлюцинации от недосыпа, у многих случались нервные срывы, попытки побега.

— Нельзя ходить, нельзя вставать, приносят минимум еды без сахара и соли.

Так наказывали тех, кто говорил, что им не помогает реабилитационный центр, или тех, кто особенно возмущался условиям, — утверждает Настя.

— Главное их оружие — это страх. Запугать нужно было до такой степени, чтобы человек заткнулся. Это работало. Как-то девочка у нас упала и сильно ударилась во время мероприятия. Я вскочила и сказала, что ей нужна помощь. Но консультант улыбнулся и сказал, что она заслужила. Я сказала тогда, что у нее может быть лодыжка сломана, на что мне ответили: «Значит, сломана». Ее заставили стоять дальше остаток «мероприятия».

Анастасия говорит, что почти никогда у пациентов не было горячей воды — людям приходилось мыться в ледяной. Еды было мало, и та — ужасного качества.

— Не вызывали скорую, не было нужных лекарств. Полная антисанитария, практически всё всегда обрабатывалось без хлорки, хотя буквально все предметы — общего пользования. Нас называли только «животными» и «ничтожествами», говорили, что мы не достойны жизни. Артем Андреевич тоже такое говорил, когда присутствовал на «мероприятиях». Обычно слово «животные» использовалось, когда кто-то говорил, что хочет поесть нормально. Когда не хватало мест, человека могли отправить спать на кухню.

Иногда пациентам давали позвонить своим родственникам.

— Я там как-то не выдержала и пыталась бунтовать. На звонке сказала родителям правду и надеялась, что меня заберут и я пойду в полицию. После звонка сказала им, что они мошенники и что всё это незаконно. Консультанты ответили: «Дура, ты думаешь, у тебя что-то получится? Ты тут надолго, смирись».

— Есть даже аудио их голосовых, где они говорят, что я просто не хочу лечиться и мне нужно долгосрочное лечение.

Потом, рассказывает Анастасия, ее забрали в другой реабилитационный центр, где она уже прошла курс с квалифицированными специалистами. Ее забрали после того, как на встрече с мамой Анастасия смогла передать ей письмо на 8 страниц, в котором по пунктам рассказала, что творится в «Векторе». Когда Анастасию забирали из центра, то заставили ее на камеру говорить, что она не имеет претензий к руководству, утверждает она.

— А пока я была в нормальном РЦ (реабилитационном центре. — Прим. ред.), мама начала искать информацию про этот «Вектор жизни».

Так сохранились некоторые документы, опубликованные на уже не работающем сайте. Также некоторую информацию оттуда получилось собрать с помощью сервиса Web Archive. Контактные номера, которые указаны на сайте, не работают — кроме одного. Одна из ссылок ведет на контакт в мессенджере с некоей Марией Нефедовой. MSK1.RU позвонил Марии. Она заявила, что не знает, о какой клинике идет речь. Являются ли Мария и директор «Вектора жизни» Артем Нефедов родственниками или же просто однофамильцами — неизвестно.

Анастасия говорит, что руководство «Вектора» начало подчищать информацию после возбуждения уголовного дела.

— Он как минимум удалил сайт, все свои «дипломы», «лицензии». Он также удалил группу «ВК», в которую добавляли родителей и родственников реабилитантов. Это еще и нарушало принцип анонимности, но суть в том, что сейчас этой группы нет.

Также на сайте «Вектора жизни» была опубликована информация, что директор центра Артем Нефедов является членом Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии, говорит собеседница. Родственники Анастасии обратились в Ассоциацию — и там им ответили, что Нефедов не числится участником (ответ АКПП есть в распоряжении MSK1.RU). На сайте Нефедов был указан как обычный штатный психолог, однако, судя по данным СПАРК, он является директором «Вектора жизни».

— Он руководил в этом доме всем. Ничего не делалось без его указаний, — говорит Анастасия.

Также Нефедов руководит ООО «Атлантис», ООО «Новый Путь» и руководил ликвидированным ООО «Гермес». Первая производит корма для животных, вторая занимается общей лечебной практикой, а третья — продажей автомобильных деталей. Основной вид деятельности «Вектора жизни» указан как «Предоставление прочих социальных услуг без обеспечения проживания, не включенных в другие группировки».

Мы попытались связаться с Нефедовым. Услышав, что ему звонит корреспондент, он сбросил звонок.

Telegram-канал Shot писал, что когда силовики нагрянули в реабилитационный центр, они задержали троих человек: владельца рехаба Артема и двух работников — 29-летнего Антона и 36-летнего Заура, не упоминая фамилий подозреваемых. Собственника отпустили под подписку о невыезде. Двум сотрудникам предъявлены обвинения в незаконном лишении свободы пациентов. О работнике по имени Заур Анастасия говорила, что якобы он угрожал ей ножом, а также однажды напал на 15-летнюю девочку.

Дмитрий Корсаков, директор «СЦХ Клиник», прокомментировал жалобы пациентов на реабилитационный центр «Вектор жизни». Несмотря на то, что компания собирается судиться с центром, Корсаков заявляет, что не стоит полностью доверять всем словам людей, которые вышли из подобных учреждений. Хотя и исключать того, что подобное действительно могло происходить, — нельзя.

— Как человек, сам работающий с такого рода пациентами, понимаю, что всё сказанное ими надо делить на 2. Когда наркомана не по его воле закрывают в реабилитационном центре, для него абсолютно все становятся врагами. И желание отомстить по выходе у многих сохраняется. Не надо забывать, что самая искренняя и чистая любовь — это любовь зависимого человека к его веществу: к алкоголю, наркотикам или еще к чему-либо. Я не исключаю, что и такое тоже бывает и такое возможно. Но в большинстве случаев, как правило, это делается просто из мести.

А Анастасия подытожила свой рассказ. Корреспондент спросил у нее, смогла ли она в итоге побороть свою зависимость:

— Зависимость не лечится до конца, — призналась собеседница. — Но благодаря другой реабилитации я теперь знаю, что мне делать и как жить по-другому, умею обращаться за помощью к другим людям и решать проблемы не путем приема наркотиков. Я надеюсь, такие реабилитационные центры, как «Вектор жизни», закроются к чертям все. Они ломают огромное количество жизней, которые можно было спасти.

Семья Анастасии собирается писать заявление в Следственный комитет.