MSK1
Погода

Сейчас+9°C

Сейчас в Москве

Погода+9°

облачно, без осадков

ощущается как +6

2 м/c,

ю-в.

749мм 41%
Подробнее
USD 92,59
EUR 100,27
Страна и мир хроника «Тяжелый запах страха и горя». Фотограф, снимавший захват «Норд-Оста» — о штурме театра на Дубровке

«Тяжелый запах страха и горя». Фотограф, снимавший захват «Норд-Оста» — о штурме театра на Дубровке

Дмитрий Шалганов застал теракт и поделился своими воспоминаниями в день 20-летия трагедии

Дмитрий Шалганов был в здании на Дубровке во время штурма и рассказал читателям MSK1.RU, что тогда происходило

Со времени штурма Театрального центра на Дубровке в Москве прошло ровно 20 лет. Теперь 26 октября — день памяти жертв страшного теракта. MSK1.RU посвятили 20-летней годовщине материал, в котором мы собрали воспоминания заложников и их близких, артистов «Норд-Оста» и очевидцев трагедии.

Дмитрий Шалганов — фотограф. Он первым из журналистов приехал на место, а во время штурма попал в здание театра. Он рассказал MSK1.RU о том, как видел всё происходящее и что чувствует спустя 20 лет.

Известие о теракте

Фотограф Дмитрий Шалганов в 2002 году работал на издания Boston Globe и «Огонек». Он уже не помнит, кто первый позвонил: корреспондент Boston Globe Дэвид Филипов или бильд-редактор «Огонька» Наталья Ударцева.

— Они оба очень осторожно начали говорить: «Дим, тут что-то неведомое происходит. Говорят, театр захватили. Врут небось. Ты съезди, посмотри», — говорит Дмитрий Шалганов.

«Я говорю: "Вы чего, обалдели? Москва же"»

Дмитрий оперативно приехал на место — первым из журналистов. Он хорошо помнит, что был в красной куртке. И выбор был неслучайным.

— Никогда в жизни ты не можешь быть похожим на воина. Тебя четко должны отделять по внешнему виду, — объясняет Дмитрий Шалганов.

«Человек, который смотрит на тебя в прицел, должен понимать, что ты не объект. Работа у него такая. Тебя не должны перепутать»

Когда Дмитрий приехал, возле здания театра еще ничего не происходило.

— Смотрю: какой-то ДК, двери железные спереди. На входе был ГАИшник, который пытался расставлять железные загородки. Он расставил их целых две. Стоял на краю второй, и было видно, что ему не хочется ни туда, ни сюда, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

Приоткрытая дверь захваченного театра

Журналист беспрепятственно подошел к зданию театра — и даже приоткрыл дверь.

— Обхожу вокруг эту штуку, подхожу к двери. Дергаю дверь на себя… А на старых дверях в ДК между ручек вешают железную скобу «буквой П». И так дверь будто закрыта. Я дверь — раз, и вижу эту скобу, — говорит фотограф.

«Тогда у меня было понимание, что происходит "сильно что-то не то". Конкретных деталей я не знаю, выяснить через открытое пространство не могу»

— Думаю: «Ага, сейчас мы палочкой ее вверх скинем и зайдем». Потом думаю: «Хорошо. Прежде чем залезть, нужно думать, как оттуда вылезти. Там, по моей информации, террористы захватили заложников. Может, сортируют на опасных и неопасных», — вспоминает Дмитрий Шалганов.

Дверь нараспашку открывать журналист не стал. По его словам, что-либо снять ему бы не дали — могли бы убить. Дмитрий стал искать место для съемки.

Побег трех заложников

За несколько метров от угла здания был бетонный забор. Дмитрий был там, когда увидел заложников.

— Из окна высовывается тряпка. По ней с матом спускается три человека и, не приходя в сознание, несутся через следующий забор вместо того, чтобы пробежать мимо меня. Им показалось, что так проще, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

После этого фотограф начал снимать «раскрутку», то есть развертывание сил правоохранительных органов и спецслужб.

— В ближайшей школе объявили сбор родственников, омоновцы наконец достроили эту загородку, — говорит Шалганов. — Пункт горячего питания, один вагон со «спецами», другой с полицией — всё начинает расти.

«Основная моя грусть — что ты понимаешь, что происходит непечатная гадость, а сделать ты один ничего не можешь»

— Даже если прийти втридцатером, неизвестно, что будет. Те «ребята» свое решение уже приняли, и отбить людей просто так не получится, — рассуждает Дмитрий Шалганов.

После этого Дмитрий уехал «часа на четыре» поспать, а вернулся к месту глубокой ночью.

Полковник и «дырка» в оцеплении

Дмитрий говорит, что обстановка была очень тяжелой.

— Информация осколочная, все рассказывают друг другу разные ужасы. Подвезли полевую кухню только с чаем, без каши. И кто-то из спецов сбегал в магазин и приволок хлеба поддонов пять, по-моему, — рассказывает фотограф.

Внимание фотографа привлек стоящий сотрудник правоохранительных органов.

— Стоит полковник с видом, что всё по барабану. А глаза у него настоящие. Видно, что всё знает, всё чувствует. Если не знать этих людей и пройти мимо, кто-то скажет: «Вот, понаберут по объявлению, стоят тут», — рассуждает Дмитрий Шалганов.

«А нифига. Он всё сечет, у него связь, наушники. Если он будет стоять и плакать, кому от этого будет легче? На таких людях всё и держится»

— Их задача — сдерживать это всё. Если бы не они, начался бы полный водоворот. Поэтому, когда я вижу, что в оцеплении стоят люди, которые понимают, что они делают, я успокаиваюсь, — делится мыслями Дмитрий Шалганов.

Фотограф нашел «дырку» в оцеплении.

— Вернулся туда и стал ожидать, пока всё начнется. Ежу понятно, что перед штурмом туда не попадешь, — говорит журналист.

Штурм

Когда начался штурм, Дмитрий прошел к окну Театрального центра. Сделал он это через ту самую «дырку» в оцеплении. Фотограф рассказывает, в каких условиях спецназ освобождал заложников.

— Спецы заходили ранним утром в противогазах. А толку-то? В доме духота ужасная, и вообще страшное происходит, духота и жара. А ты с холода залетаешь в это безобразие, — объясняет Дмитрий Шалганов.

«Один выдох — и всё запотевает, а тебе работать и не так, как мы. Они сняли маски, надышались и повыбивали окна. Через одно из этих окон я и зашел»

Дмитрий подошел к человеку на самом острие. По словам фотографа, спецназовец заметил его, но не обратил особого внимания. Главной задачей было идти вперед.

— Он открыл дверцу в зал, сунул свою штуку, что-то там проделал. Он не может показать рукой, поэтому глазами дает понять: «Валяй». Я сунулся туда, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

«Вы когда-нибудь были в инфекционном отделении? Очень тяжелый запах страха и горя. Ощущения были похожие»

— А тут еще спертый воздух от дыхания, люди несколько дней были. Когда им плохо, они пахнут еще сильнее. Плюс газ к этому всему, — объясняет журналист.

Дмитрий увидел и людей в зале. Они лежали на креслах, но «вроде живые». На второй этаж фотографа не пустили, потому что «постреливали». А один сотрудник спецслужб обматерил Дмитрия, но из-за беспокойства. Тот принял фотографа за спасателя из-за красной крутки. Дмитрий Шалганов вспоминает диалог:

— Да ладно тебе, а что было-то?

— Да двое недоснувших [террористов].

— Сейчас безопасно?

— Да. Валяй. Только подожди — проветрится.

После этого Дмитрий решил выйти из здания.

— Я чувствую, что я тоже нанюхался. И я через то окно, в которое вошел, так и вышел на улицу. «Пойду-ка покурю», — думаю. Ну, и дурак, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

Встреча со спецназом

Дмитрий оказался рядом со спецназовцами. Их было 12 «злых и тяжелых» человек. С ними был один медбрат, а еще один человек приносил воду.

— То есть шестеро блюют, шестеро оборону тащат. Отравились. И тут я весь из себя такой красивый, с камерой на шее, — вспоминает Дмитрий Шалганов.

— Ты кто?

— Как кто? — и я растерялся.

«Ни одно живое существо не нападает без предупреждения. Я эти полсекунды проморгал. Меня положили мордой вниз и слегка попинали вместе с аппаратурой»

Когда Дмитрия били спецназовцы, у него затрещала шоколадка «Аленка». Хотя им нужны были документы.

— Когда мне въехали, треск раздался. Парень бутсу вытащил и изменился в лице немного. Я полез за документами, он говорит: «Нет, я лучше сам». Вытаскивает раскрошенную шоколадку и добавляет: «Это, что ли, документы? Что ты там в карманах носишь?» Я отвечаю: «Не твое дело, глубже ищи». Вытащил пакет, — вспоминает Шалганов.

Аппаратуру Дмитрия топтали «художественно». Фотограф говорит, что «ребята сердились».

— Стекла не разлетелись, но оптика уже не работала. «Коробкам» вообще трындец настал. Они еще из меня вытащили всю пленку, — объясняет Дмитрий Шалганов.

«Какой идиот рассказал им, как это делать? Еще с контролем: до конца или нет»

— Ты-то что сюда полез? Дурень, ты же понимаешь…

— Кхе… Угу, понимаю. И что теперь?

— На выход. Я тебя провожу.

Дмитрий вышел на «четыре ствола» прямой трансляции. Телефон начал разрываться. Дмитрия встретил начальник фотографий Associated Press Александр Земляниченко.

— Что, снял?

— Ага, — и показываю на всё.

Александр Земляниченко успокоил Дмитрия и отправил его к Дэвиду Филипову, корреспонденту Boston Globe.

После штурма

Дэвид Филипов повез Дмитрия Шалганова снимать побои к «Склифу».

«Вышел док, покачал мне руки и ноги, поелозил какой-то штукой и сказал: "Ну, что ты. Синяки же". Я говорю: "Вот, объясни ему [Дэвиду]. Он боится"»

— А ему было чего бояться. Они однажды ехали по мятежной республике. На заднем сидении сидел он, еще один военкор и одна девочка, фотограф Дэвида. И какой-то дурак игрался с прицелом и нажал случайно. У девочки голова разлетелась. Он боялся за своих сотрудников, дрожал больше, чем я, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

«А я понимал, что меня еще пожалели. У меня даже претензий к ним нет. У нас в принципе такие отношения без претензий. Спасибо, что не замочили»

Дмитрий Шалганов объясняет, как действуют силовики.

— Возможно, должны были. Их так учат. При непонятной ситуации человека надо обездвижить и уже потом разбираться. Иначе ты не выживешь. Со мной так не поступили, за что я уже столько лет признателен, — рассуждает фотограф.

«Тем более им самим было очень хреново тогда. А следующие несколько дней? Кошмар кошмарный»

Дмитрий Шалганов говорит, что чувствовал себя «паршиво» следующие пару дней. Возможно, из-за газа, возможно, из-за того, что его побили.

— Газа я получил меньше всех, потому что зашел, когда уже окно вынесли, — говорит фотограф.

20 лет спустя

Примерно через 20 лет после теракта Дмитрий уехал в Австралию.

— Есть ПТСР. Его вы сейчас и видите. Думаете, почему я не снимаю сейчас? Я и в Австралию от этого уехал лет 10 назад. Лет 5 назад я вернулся сюда на месяц и задержался, — рассказывает Дмитрий Шалганов.

ПТСР, о котором говорит Дмитрий, — это следствие не только «Норд-Оста».

— Накапливается, накапливается. Потом тебе начинает это сниться, ты начинаешь от этого убегать неосознанно. Затем иногда проходит, а иногда — нет, — делится Дмитрий Шалганов.

«"Норд-Ост" для нас — тяжелая ситуация, но не поворотная точка. Был Афганистан, была Чечня, было много всего. Это одна из точек»

— Сначала хотел ответить, что сейчас сделал бы так же. А сейчас не знаю, что сказать. В такой ситуации человека ведет вера в то, что он делает серьезное дело. Без этого там делать нечего, — рассуждает фотограф.

Дмитрий предостерегает всех не повторять его действия. Он смог сделать это благодаря опыту: освещал два путча, множество локальных конфликтов.

— Чтобы проделывать такие штуки, надо понимать, как тебя встретят. Нельзя появляться неожиданно. Так что нельзя рассчитывать на везение и на то, что ты не можешь удержать под контролем, — завершает Дмитрий Шалганов.

Дмитрий Шалганов дал интервью MSK1.RU в рамках проекта, посвященного двадцатой годовщине теракта на Дубровке. 26 октября у здания театра прошла памятная акция, и мы показали самые трогательные фото. Читайте воспоминания заложника и его жены, которая чудом не попала на роковой концерт. А во время другой траурной акции заложница «Норд-Оста» рассказала, как потеряла дочь и жениха. Посмотрите на то, как выглядит театр сейчас.

Самую оперативную информацию о жизни столицы можно узнать из телеграм-канала MSK1.RU и нашей группы во «ВКонтакте».
ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем