Бизнесмен, вернувшийся из зоны СВО: «Многие думают, что это вот-вот кончится»

Екатеринбургский бизнесмен Евгений Ганеев недавно вернулся из четвертой поездки в Донбасс, он отправился в Горловку как доброволец. Каждый выезд — отдельная драматическая история, где герои — люди, которым он помогал.

В разрушенном Мариуполе во время своей первой поездки он под обстрелами разносил продукты и вывозил людей в безопасные места. Позже в мариупольской больнице ухаживал за беспомощными пациентами после ранений. Врачи спасали людям жизнь, но поток больных был огромный, и ухаживать за людьми не было никакой физической возможности. Выезжал Евгений и в другие города в зоне СВО, где помогал подвозом воды там, где разрушены все коммуникации.

Прочитайте рассказ бизнесмена о поездке в Горловку, где целые районы живут без тепла и водопровода.

В этот раз мы съездили вдвоем с напарником. Его зовут Анатолий, он живет в Элисте, работает мастером по ремонту кондиционеров. Уезжал я в конце октября, а в середине ноября вернулся. У нас в городе к этому времени уже открывались елочные базары.

Там другие реалии. О какой-то подготовке к праздникам нет и речи. Коммуникации разрушены, целые районы живут без воды в квартирах, а главное, без отопления. Спят в одежде. Поэтому целью нашей поездки было помочь людям с водой и теплом. С водой было всё понятно: подвозить ее к домам. Два водовоза, как и в прошлую поездку, нам дал Всесоюзный студенческий корпус спасателей, это тоже волонтерская организация. Но что делать с теплом? Стали продумывать разные варианты. Размышляли, может установить пункты обогрева, привезти большие армейские палатки? Но отказались от этой идеи: они привлекают внимание.

Еще был вариант: устроить пункты обогрева в мобильных палатках МЧС. Но тут минус — они маленькие. Запустить тепловые пушки в дома? Нет, всё не то. Нужный вариант подсказали в администрации Горловки. Мы созванивались заранее, согласовывали, предупреждали о приезде, узнавали про самые проблемные участки. И они говорят: «Вы ведь воду собрались возить! А вода — это и есть отопление. Человек на 80 процентов из воды состоит. А отопление — на 90!» И мы загорелись идеей самим запустить хотя бы одну небольшую котельную.

Горловка — один из самых многострадальных населенных пунктов Донбасса, он все эти годы был рядом с линией фронта. Каждую зиму тут проблемы с отоплением, всегда проблемы с водой, обстрелы. В какие-то годы чуть лучше, в какие-то чуть хуже, но примерно так. Мирных жителей там много. Все люди уставшие, изможденные.

Мы спрашивали, почему не уезжают. Кому-то некуда уезжать. А самая главная причина: многие думают, что это вот-вот кончится. Они восемь лет живут в неопределенности. Молодых мужчин в городе почти нет, остались только те, кто обслуживает жизненно важные объекты, врачи. Те, без кого невозможно хоть как-то поддерживать жизнь в городе.

Мы подвозили воду в городские районы: Комсомолец, Кондратьевка. Самый проблемный — Бессарабка. Там сильные обстрелы, несколько дней военные не давали разрешения туда выезжать. Беспокоились и за нас, и за людей, которые соберутся на раздачу воды. Потом разрешили.

Мы заливали воду в баки на местной фильтровальной станции. Везли к жилым домам. Выстраивались очереди. В первое время люди в очередях нервничали, ругались, боясь, что им не хватит. Опустошив бак, мы ехали за новой партией. Снова везли. Многие возвращались с работы в шесть-семь часов вечера, могли набрать воду, только как вернутся домой. Специально для них мы устраивали вечерние развозы. В 23 часа уже комендантский час, передвижение по городу запрещено.

Помню, когда только начали приезжать с водой, люди нервничали, ругались, спорили за место в очереди. А через несколько дней, поняв, что воды всегда хватает на всех, люди уже встречают нас на позитиве, с улыбками, радуются, шутят. Это самые лучшие моменты в этих наших поездках, при развозе воды.

К нам постоянно прибивались местные ребятишки. Ждали приезда. Прибегали, залезали на наши машины, пытались как-то помочь, играли с рациями. Детям мы разрешали всё. Лишнего они и не просили. Мы понимали, что им всё интересно, это для них событие, разнообразие, новые люди. Ни кружки, ни секции у них не работают (есть исключение, о нем расскажу позже). Учатся на дистанте.

Подружились там с одним мальчишкой. Ярославу 11 лет, пятиклассник. Приходил за водой вместе со старшей сестрой, она года на два постарше. Пока мы стояли, он, набрав воду, не отходил от машины. Пытался чем-то помочь, открыть бак. Спросили как-то, с кем он живет. Оказалось, что с мамой и тетей. Тетя подорвалась на мине-лепестке в Изюмском районе, оторвало ступню, не ходит. Надо протезировать. Но на протезирование в Россию выехать не может, потому что паспорт пока украинский, с харьковской пропиской. Выехать можно лишь с паспортом ЛНР или ДНР. Что с отцом, он не говорил. Мы не стали спрашивать.

Все местные жители общаются хорошо, благодарят, но некоторые просят не снимать. Говорят, что боятся: «А вдруг придет ВСУ, нам потом не оправдаться». Я их понимаю. Этот мужчина, житель Горловки — один из тех, кто захотел сфотографироваться, правда, попросил не называть его имени. Он заслуженный спортсмен, самбист, показал мне свое удостоверение мастера спорта. Сейчас он продолжает тренировать детей где-то в безопасном месте, в подвале. Очень активный, помогал нам при раздаче.

В каждом районе были такие люди, с правильным, хорошим настроем. Останавливали ссоры в очередях, успокаивали людей, мирили. Доносили воду тем, кто не может сам дойти: пожилым, инвалидам.

Вот наша замечательная котельная, которая нам стала как родная. Небольшая, на шесть многоквартирных домов-пятиэтажек. У нас все-таки получилось ее запустить! Сварщики, местные рабочие восстановили часть поврежденной трубы. Потом мой напарник Анатолий (пригодилась его профессия и специальность) вместе с мастером котельной подключил насосы. Подвезли воду, заполнили емкости. Девушка-оператор дала «огонь», и тепло пошло в квартиры.

Мы в честь запуска тепла устроили жителям этих домов небольшой праздник. Купили портативную колонку, включили музыку. Дети забрались на машины, начали танцевать. Взрослые внизу подтанцовывали. Запомнился один мужчина, уже не юный, лет 60, он так по-современному начал рэп отплясывать. Это был один из самых теплых и радостных моментов в этой поездке.

Обычно я не поддерживаю связи с теми людьми, с кем знакомлюсь в своих волонтерских выездах. Но в этот раз я решил по-другому: беру контакты и поддерживаю связь. Хотелось бы сохранить с ними дружеские отношения на годы, знать, как у них сложится жизнь дальше. У Ярослава, у его мамы, у других жителей города, с которыми познакомился.

Сейчас общаюсь с некоторыми людьми, с которыми познакомился в прошлых поездках. Например, с Виктором, жителем Мариуполя. Дочь, увидев его на видео в интернете, нашла его, мы помогли. Сейчас он в России вместе с родней. У них всё замечательно сложилось. Я помню его изможденное, измученное лицо тогда. Сейчас в мирной жизни выглядит совсем по-другому, хорошо.

Но не у всех так удачно всё сложилось. Я сейчас на связи с Татьяной Муравицкой, жительницей Мариуполя. В мирной жизни она работала бухгалтером.

16 марта, в разгар боевых действий в Мариуполе, семья Муравицких (Татьяна, ее мать и сестра) были дома. Начался обстрел, в квартиру попали осколки от «Града», начался пожар. Холодильник, отброшенный взрывной волной, забаррикадировал дверь — спасаясь от огня, выбежали на балкон, который в этот момент рухнул.

Сестры упали с третьего этажа на землю. Татьяна потеряла сознание, очнулась уже в больнице № 3. Там в палате я с ней и познакомился. Она попросила найти родных: мать и сестру, назвала адрес, где жила. Пришли на адрес. Увидели: дом, 10 или 12 этажей, частично сгорел, никаких признаков, что кто-то живет там. Но мы уже знали, что это обманчивое впечатление.

В этот раз было так же: в сохранившейся части дома жили люди. Соседи показали примерное место в разрушенной части, где была квартира Татьяны и ее родных. Мы никого не нашли. Видимо, погибли под завалами. Об этом мы сказали Тане через несколько дней, когда ей стало чуть получше физически.

Она очень верующий человек. Первое, что попросила она у нас — не продукты, а молитвослов и икону. Как-то услышала, что мы называем Мариуполь сокращенно Мариком. Попросила больше так не сокращать. Она по характеру очень кроткая, но тут сказала очень твердо. Объяснила почему. Оказывается, Мариуполь назван в честь матери Иисуса Христа, Марии. Мы не знали об этом…

Сейчас она с трудом ходит в корсете. Врачи удивляются: с такими травмами — и на ногах. Но руки не восстановились. Как она там живет без денег — не представляю, видимо, помогают горожане, знакомые. Мы с Анатолием готовы поехать и вывезти ее оттуда хоть сейчас в российскую больницу: на лечение, реабилитацию. Но у нее сгорели все документы, паспорт до сих пор восстанавливают. Видимо, так долго это из-за того, что целый поток людей также восстанавливает документы.

Я не делю мирных людей на своих и врагов. Все, кто бедствует, нуждается в помощи, для меня просто люди. Национальность, убеждения, политические взгляды не имеют значения. Была бы возможность, отправился бы помогать мирным людям и по ту сторону: и в Херсон, и в Бахмут. Хоть куда, если бы не было серьезного риска быть задержанным по подозрению как лазутчику и попасть в тюрьму лет на триста.

Много есть мест, где нужна помощь, во все попасть невозможно. Вспоминаю сейчас свою поездку в Сирию. В один из дней я раздавал гуманитарную помощь беженцам в долине Бека. И когда приехал в Хомс, меня пытались упрекнуть: «Ты зачем им помогал, это же дети террористов». Я ответил: «Что за чушь! Это просто дети, и всё». Дальше не надо продолжать. Я видел там детей, и там была такая градация. Но для меня такой градации не существует.