«Даже взрослому было бы страшно». Корреспондент MSK1.RU — о том, что происходит в лицее, где пятиклассница чуть не зарезала сверстницу

7 февраля в подмосковных Химках пятиклассница напала с кухонным ножом на сверстницу в туалете лицея. Подмосковный детский омбудсмен Ксения Мишонова сообщила, что на теле пострадавшей школьницы было порядка 100 колото-резаных ран. Сейчас ее состояние стабилизировалось.

Корреспондент MSK1.RU побывала в школе, в которой случилась трагедия и нашла дом девочки, напавшей на одноклассницу. Публикуем колонку журналистки.

— Слышала, что Коля в качалку пошел? — спрашивает одна мечтательная девятиклассница у другой, пока они легкой походкой направляются к воротам школы.

— Подкачается и к выпускному вообще крашем будет, — подтверждает вторая.

Они по-девчачьи хихикают, и я невольно воодушевляюсь, гадая, что же это за Коля такой. Школьники не меняются, разговоры всё те же и всё те же проблемы. А выпускной, между прочим, действительно совсем скоро.

Но я пришла во двор лицея не ради сплетен про очаровательных молодых людей и обсуждения выпускного. Здесь в туалете на третьем этаже одна пятиклассница сто раз ударила ножом другую. И сто раз — это не для красного словца, на теле девочки действительно обнаружили столько ранений.

После таких новостей ожидаешь увидеть полуразрушенное здание с осыпающейся штукатуркой, шприцами, валяющимися в грязи, и маргинального вида подростков, но лицей обложен белой плиткой, окружен березками, а на территории идеально убран снег. Рядом большое спортивное поле.

Младшеклассники рядом играют со снегом под деревьями. Они заботливо одеты в смешные детские комбинезоны, которые мешают нормально двигаться, но спасают от холода. Какие-то родители ждут детей после урока труда, те задерживаются — класс нужно убрать за собой. На первый взгляд, всё как обычно. Только учителя, которые следят за детьми, слегка нервно оглядываются по сторонам. Думаю, я не первый журналист, который решил наведаться сюда.

Разговорчивыми оказались девчонки-восьмиклассницы. Они рассказывают, что туалет был весь в крови, учителя сегодня очень нервные, сами они немного переживают. На вопрос, поговорили ли с ними после произошедшего, девочки отвечают с улыбкой:

— На обществознании учительница сказала беречь себя и быть дружными!

Я тоже улыбаюсь. Думаю, что она права. Еще думаю, что если взрослый не поговорит с подростками, то они сами поговорят между собой и сделают одним им понятные выводы.

Разве не должен педагог в подобных историях быть твердым плечом, на которое можно опереться? Разве в восьмом классе дети недостаточно взрослые, чтобы обсудить с ними произошедшее и оставить позади? Для меня странно, когда взрослые не хотят говорить с подростками на сложные темы. Да, они младше, у них меньше опыта, но дети — тоже люди. Дети тоже хотят знать, что случилось, переживают и им необходимо выговориться, как и взрослым. Уверена, в учительской ситуацию песочили долго.

Ответ на мои вопросы находится сам собой, когда я подхожу к родителям, ждущим ребят с уроков.

— У детей психика защищает их от такого. Они легче это всё воспринимают, если не увидели непосредственно происходящее, а само происшествие никто из них не видел, — нравоучительным тоном поясняет мне грозный такой папа. Я с ним не согласна. Я вспоминаю себя и своих бывших учеников (Мария раньше работала учителем. — Прим. ред.) и думаю, что проблема взрослых в том, что они забыли, каково быть детьми. И точно не знают детей сегодняшних. Это вполне сформировавшиеся люди, которые отлично понимают мир вокруг, способны вести диалог и впитывают всё происходящее с огромной скоростью, не фильтруя ничего, правда.

Но я оставляю свое мнение при себе и слушаю дальше.

— Конечно, теряется ощущение безопасности, — говорит чья-то мама. С ней все соглашаются. Я тоже киваю.

Вот и у детей это ощущение теряется. Они вообще редко его чувствуют — взрослый мир слишком страшный и большой, новости тяжелые появляются каждый день, а для них каждое потрясение впервой. Мне кажется, это сильно ранит.

Еще родители говорят, что классная руководительница девочек — завуч. Ей трудно нести на себе столько обязанностей. Ее жалеют. А я думаю, что есть обязанности — исполняй их. Следить за атмосферой в классе необходимо. Если не можешь — передай эту обязанность. В этот раз делюсь своими мыслями, не выдерживаю.

— Послушайте, это невозможно заметить, пока не станет слишком поздно, — возражает мне грозного вида папа.

— В школе есть психолог. Замечать такое — его работа, — гну свою линию я.

— Ну, психолог один, а детей сколько, — говорит еще одна мама задумчиво.

Психолог один, а к нему еще и не ходят. Дети чаще всего школьному психологу не очень-то доверяют. Например, мальчики-шестиклассники рассказали мне, что психолог общалась с ними примерно четыре раза за 6 лет обучения в лицее. После этого отпадает вопрос о том, почему «заметить, пока не станет слишком поздно» — миссия невыполнима.

Шестиклассники, когда я их ловлю во дворе соседнего дома, гордо идут с железной палкой в руках к собственноручно построенному дому. Вспоминаю, что мы с друзьями делали такой же, и умиляюсь. Они рассказывают, как у них там пьет пиво плюшевый медведь, показывают пряжку от военного ремня, подшучивают друг над другом — в общем, обычные шебутные мальчишки. Говорят, что чувствуют себя «небезопасно», и становятся серьезнее, рассказывая об истории пятиклассниц, но ненадолго. Потом с улыбкой добавляют:

— Мы вообще между собой шутим, что это наш одноклассник сделал. Он уже приносил нож-бабочку, — рассказывают. Видят, кажется, удивление и тревогу в моих глазах и спешат меня успокоить: — Но нож тупой был, ничего такого.

Успокаивает это не особо. Получается, не в первый раз кто-то приносит в эту школу нож. Хорошо, что единственный, когда закончилось подобное плачевно. Еще они смеются, когда кто-то обвиняет в ссоре девочек компьютерную игру и говорят, что сначала все вообще решили, что это в туалете старшеклассницу кто-то пытался изнасиловать. Слухов вообще было много.

— Мы бы хотели, чтобы нам сразу правду сказали, мы же всё равно в итоге всё узнали, — соглашаются мальчики. Вот и я бы хотела. Но учителям гораздо важнее не получить по шапке от завуча-классручки за то, что болтают лишнее. И их нельзя за это судить — строже, чем в школах, иерархия только в армии и в тюрьме.

Мальчишки-пятиклассники, один из которых — одноклассник девочек, рассказывают мне, что после произошедшего все плакали. Они очень переживают за пострадавшую, выглядят понуро и разговаривают неохотно. Видно, что говорить об этом тяжело. Не похожи ребята на людей, которые легко и спокойно пережили произошедшее. Тревожатся и грустят.

А еще они подробно расписывают мне, как наносились удары ножом, — и это страшно. Не должны дети о таком знать и с таким встречаться. Мне очень не по себе становится от их разговоров, холодом веет жутким, сковывает ужас.

Вообще все ребята кажутся подавленными и напуганными, непонимающими, что делать с этой «потерей безопасности», о которой все говорят. Ощущение, что до них нет дела ни учителям, ни прессе, а ведь эти дети тоже пострадали от произошедшего. И травма, которую нанесло событие — она коллективная. Их жизнь может разделиться на до и после, измениться совершенно.

Остаются без ответа вопросы о том, почему родители, учителя, директор, психолог, педагоги-организаторы, да хоть кто-то из взрослых не попробовал просто поговорить с детьми и выяснить, что происходит в их маленьком детском мире раньше. Дети, предоставленные сами себе, — это сюжет «Повелителя мух» или «Питера Пэна». Так не должно происходить в жизни. Взрослый — важная фигура для подрастающего человека. Когда взрослый выпадает, происходит трагедия. И мы наблюдаем ее сейчас практически в режиме онлайн.

Дети должны думать о мальчиках, выпускном, играть в снегу и радоваться березам во дворе, а не испытывать такую агрессию, что берут в руку нож, или самостоятельно разгребать последствия первых больших и страшных событий, с которыми они столкнулись так близко.

— А они сильно дерутся? — обеспокоенно спрашивает мама какого-то мальчика во дворе.

— Да нет, просто спорят иногда, ничего серьезного, — уверяет ее в ответ учительница. И я не понимаю, почему должно случиться что-то ужасное, чтобы родители начали задавать такие вопросы.

Ранее мы рассказали подробности происшествия и узнали, кто может понести ответственность. А еще поговорили с психологом о том, почему подобные ситуации происходят и как помочь детям с ними справляться.